ОСЕНЬЮ 1799 ГОДА Её Величество Мария Луиза позировала Гойе для конного портрета. С 31 октября он — первый придворный художник.

В ИЮНЕ 1801 ГОДА дон Франсиско представил публике «Портрет семьи Карла IV».

23 МАРТА 1808 ГОДА войска Наполеона Бонапарта оккупировали Мадрид. Карл IV отрёкся от престола и вскоре вместе с наследником Фердинандом VII отбыл во Францию. 2 мая во время попытки захватчиков вывезти из страны и младших детей короля (а для начала вывести их из дворца) вспыхнуло народное восстание, которому Гойя В 1814 ГОДУ посвятил картину. Напротив неё в музее Прадо (Мадрид) висит написанный в том же 1814-м «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года».

19 ФЕВРАЛЯ 1819 ГОДА дон Франсиско купил дом на окраине Мадрида, уже тогда называвшийся «Дом глухого» (его предыдущий владелец тоже был глух). Сегодня на месте этого дома расположена станция метро «Гойя».

В НАЧАЛЕ 1820 ГОДА Гойя вновь тяжело заболел.

В 1823 ГОДУ он расписал «Дом глухого» «Чёрными картинами» — мрачными образами человеческого безумия и одиночества.

В 1824 ГОДУ под предлогом лечения на Пломбьерских водах (восток Франции) Гойя покинул Испанию и отбыл в Бордо, где к тому времени собралось много его друзей с излишне либеральными для Испании взглядами.

16 АПРЕЛЯ 1828 ГОДА 82-летний Франсиско Гойя скончался в своих апартаментах в Бордо (Фоссе де л'Интенданс).

В 1834 ГОДУ Изабеллой II была окончательно упразднена испанская инквизиция.

Франсиско Гойя. Автопортрет. 1815 год.

Холст, масло. Музей Прадо, Мадрид, Испания

Когда лет 10 назад в провинциальной Валенсии, одолеваемой по ночам полчищами тараканов, я набрела на художественный музей, на моё практически безнадёжное «нет ли у вас Гойи?» смотритель ответил с нескрываемой гордостью: «Вас что конкретно интересует? У нас его четыре этажа!» Но то Испания. В российской провинции на такую сокровищницу не набредёшь, у нас на две столицы-то всего три картины. Этим объясняется то, что в Испании Гойя известен в первую очередь как живописец, а в России — как график. Его слава сформировалась задолго до появления интернета и даже до многотиражных книг с цветными репродукциями. Поэтому вдали от богатых собраний живописи Гойя — это «Капричос», его первая серия офортов[33], которую он завершил в том же году, что и конный портрет Её Величества. Он даже подарил коронованной наезднице именной набор с авторскими комментариями к каждому листу. А надо сказать, что в «Капричос» Гойя, шутя и ехидничая, между строк высказывает своё мнение не только о дремучем народе, который верит в ведьм и домовых, но и о засидевшихся у власти правителях, не соответствующих высоким идеалам Просвещения. Инквизиция изъяла «Капричос» из продажи, но не добралась до самого художника. А всё потому, что Её Величеству понравился подарок!

И всё у Гойи так. Он танцует на лезвии бритвы, танцует изящно и с азартом. Он состоит в глубоко одухотворённой переписке со священником, пишет портреты кардиналов — и высмеивает инквизицию. Он гордо носит титул первого придворного художника — и рисует старика Время, который поганой метлой выметает со страниц истории опостылевших Бурбонов. Гойя обличает с озорством и улыбкой.

И только ужасы войны он документирует без всякого озорства, со всем отчаянием, трепетом и гневом человека, который жаждал торжества Просвещения, но не был готов к кровавому наполеоновскому нашествию. Для Гойи никакая, даже самая высокая, цель не оправдывает средства.

Текст, который вы только что прочли, я писала в разгар войны в Сирии. Свою похожую на творческий псевдоним фамилию, Асфари, я унаследовала от дедушки-сирийца. В первый день боевых действий в ныне полуразрушенном Алеппо при первом же взрыве погиб мальчик. Мой дальний родственник, с которым мне не довелось познакомиться. Остальные родные — дядюшки и тётушки, кузены и кузины — пережили и этот день, и все последующие дни и годы войны. Текст этот глубоко личный и прочувствованный, как и все прочие тексты в этой книге. Вместе с Гойей я хочу вполне серьёзно сказать о том, что у Бога на Его детей есть планы получше, чем стать пушечным мясом[34]. А весь свой юмор мы с Гойей оставляем для социально-политической арены. Потому что без улыбки на этой арене совсем тоскливо. Гойя вот умел смеяться — иногда весело и искренне, а иногда горько или даже зло — и бодро перевалил за девятый десяток. Последние четыре года он провёл во французской эмиграции. В почтенные 88 лет он прибыл в Бордо налегке, ни слова не зная по-французски, поставил на уши всех своих молодых просвещённых друзей, нарисовал старичка-боровичка с лучащимися морщинками глаз и недвусмысленной подписью «я всё ещё учусь», а на закате жизни освоил живопись по слоновой кости и предвосхитил импрессионизм… Великий, великий!

Вы, наверное, уже поняли, что Гойя — придворный диссидент. Он умело маневрировал, сохраняя звание первого придворного художника — и оставаясь верным себе. Если, зная некоторые вводные, расшифровать его «Портрет семьи Карла IV», можно подумать, что он не только диссидент, но ещё и провидец. (Лично я считаю, что, когда мы говорим о великих художниках, в этом нет ничего сверхъестественного, это совершенно особая порода людей, которые видят и чувствуют тоньше и острее прочих.)

Итак, что важно знать, прежде чем подступаться к этой картине? Всего две вещи: во-первых, кто все эти люди, во-вторых, как в европейской живописи читается повествование. А читается оно как книга, слева направо — именно по этой траектории происходит движение из прошлого в будущее. И здесь в глаза бросается надвигающаяся слева неумолимая и тревожная тень, которая вот-вот накроет всех этих малопривлекательных людей, разодетых в золотую парчу. Угроза исходит от наследников престола. Молодой человек в голубом костюме, уверенно, как отец, выступающий вперёд, — это Фердинанд VII. Сначала он станет марионеточным королём Наполеона, а после изгнания французов из Испании — вполне полноценным деспотом и врагом любой свежей мысли. За Фердинанда «паровозиком» держится совсем ещё юный дон Карлос Старший. Уже на этой картине он как бы даёт понять, что дождётся смерти брата и предъявит свои права на испанский престол. Он развяжет первую карлистскую войну в попытке отвоевать корону у собственной племянницы.

Франсиско Гойя. «Портрет семьи Карла IV». 1800 год.