— В общем, Корсаков, если ты съездишь за картошкой, то я ее пожарю. — Рита решительно встала с дивана, чтобы закончить вдруг ставший тягостным разговор. — Если ты привезешь помидоры, огурцы, оливковое масло и какую-нибудь завалявшуюся зелень, то я еще порежу салат. А если хочешь узнать, что я еще умею и могу и на что готова ради тебя, то женись на мне. Понял?

Мама с сестрой тоже все время уверяли Ивана, что он должен жениться. Не то чтобы эта мысль вселяла в него суеверный ужас, вон, Валерка Битнер женился и, кажется, счастлив. Так что в самом факте свадьбы он не видел ничего ужасного. Просто так уж сложилось, что к своим тридцати пяти годам Иван так и не встретил женщину, рядом с которой не боялся, что она будет вызывать у него раздражение, «мелькая у него перед глазами туда-сюда», как объяснял герой «Иронии судьбы».

К примеру, Риту он в роли жены действительно не представлял. Он знал, что она спит и видит, чтобы выйти за него замуж. Понимал, что она обустроит жизнь вокруг него с тем комфортом и основательностью, с которой обустроила рабочее пространство. Ему было с ней удивительно хорошо в постели, но то ли навязчивый запах слишком сладких духов, то ли ее напористость, нахрапистость удерживали его от решительного шага.

«Если эти две недели и новогодние праздники пройдут удачно и я пойму, что она меня не раздражает, — женюсь, — неожиданно для себя решил Иван, натягивая джинсы и зашнуровывая высокие ботинки. — Что мне, дураку, на самом деле еще нужно. Красивая, умная, сексуальная, еще и картошку жарит. Вон, приехала, дом в сосновом бору заказала. Мать из нее выйдет прекрасная, я уверен. А что любви нет, так и без любви люди живут».

На этом месте мысли его отчего-то метнулись к рыжеволосой соседке, которую он сначала нашел в обмороке на лестнице и которая затем лечила его от сотрясения мозга. Она обещала зайти его проведать. Но за минувшие дни так и не пришла. Обманщица. Все женщины обманщицы, так что уж лучше привычная во всех отношениях Рита, от которой всегда точно знаешь, чего ждать.

Рита, явно не подозревая о его внутренних метаниях, поправляла волосы перед старым трюмо. Волосы у нее были не очень хорошими, не густыми и слишком тонкими. Она тщательно это скрывала, регулярно делая в парикмахерской сложные прически, и Иван вдруг засмеялся, представив, как она обойдется без привычной процедуры в их глуши целых две, а с учетом каникул и три недели.

Все еще смеясь, он сделал широкий шаг из прихожей обратно в комнату, сгреб Риту в охапку и поцеловал. Почему-то именно сейчас она вызывала у него не желание, а нежность. Такое бывало редко.

— Ты чего, Корсаков? — спросила она, чувствуя его необычное настроение, но ответить он не успел.

Короткий звонок в дверь разрушил ту хрупкую недоговоренность, которая возникла между ними. Не понимая, кто это может быть, Иван отстранился от Риты и пошел к двери. На миг его кольнуло острое чувство тревоги, что, пока он наслаждался роскошным телом своей любовницы, в порту произошло что-то непоправимое. Звонок прозвучал снова, более настойчиво и при этом безысходно. Иван щелкнул замком и рванул на себя дверь.

На площадке стояла та самая рыжеволосая соседка, которую он пять минут назад в своих мыслях наградил словом «обманщица». Ее усыпанное веснушками личико было бледно, под глазами залегли темные круги, которые с момента их прошлой встречи, казалось, стали еще глубже, трещины в уголках губ кровоточили.

— Здравствуйте, — сказала она и подняла на Ивана свои невозможные разноцветные глаза. — Иван Михайлович, вы извините меня, пожалуйста, что я навязываюсь со своими проблемами, но мне нужна ваша помощь.

— Да ради бога, проходите, — пробормотал он и посторонился, пропуская соседку внутрь квартиры. Из комнаты выглянула Рита, томная после долгого секса и невозможно прекрасная в коротком тонком халатике, открывающем длинные ноги. Соседка посмотрела на Риту и непроизвольно вздохнула.

— Я, наверное, не вовремя, — неловко спросила она, — но, видите ли, Иван Михайлович, мне больше не к кому обратиться. Я в этом городе совершенно одна и…

— Совершенно верно, вы не вовремя, — безапелляционно заявила Рита. — Иван Михайлович собирается в магазин, потому что мы потратили много энергии и проголодались, так что ваш пульт от телевизора он посмотрит позже.

— Пульт? — Соседка непонимающе заморгала, и Иван вдруг некстати заметил, что ресницы у нее тоже очень красивые — длинные, пушистые, загибающиеся вверх. Просто погибель, а не ресницы.

— Ну или что у вас там сломалось? Фен? Чайник?

— У меня ничего не сломалось, — пробормотала соседка. Корсаков вспомнил, что ее зовут Лида. — Но вы правы, я, пожалуй, пойду. Еще раз извините за беспокойство.

— Погодите. — Иван схватил ее за руку, не давая шагнуть за все еще открытую дверь. — Лида, вы ведь не просто так пришли. Не думаю, что вы обратились бы за помощью к малознакомому человеку (это он ввернул специально для Риты, которая явно ревновала к затрапезной незнакомке), если бы у вас был пустяк какой-то. У вас ведь что-то серьезное случилось?

— Да. — Она подняла голову и снова посмотрела ему прямо в глаза. Ему показалось, что он нырнул в морскую пучину. — Дело в том, что я абсолютно уверена в том, что меня хотят отравить. Вернее, последние несколько месяцев меня уже постоянно травят. Таллием. Спасите меня, пожалуйста.

Лошади умеют плавать. Так сказал поэт, и мы ему верим. Женщины умеют плакать. И, пожалуй, это наше главное достоинство.

Самое убойное оружие — это не пистолет Макарова и не автомат Калашникова, не «Оса», не пулемет, не термоядерная установка. Их большинство из нас никогда не видели и в руках не держали. Самое мощное оружие — это маленькая, прозрачная, идеальной формы слезинка, сбежавшая из уголка глаза и прокладывающая себе путь по ровной, чуть бархатистой, розовой, нежной женской щеке.

Нет, каждым оружием, конечно, нужно пользоваться с умом. Лицензии на пистолеты и ружья же никто не отменял, вот и слезами нужно пользоваться умело, пройдя соответствующий курс молодого бойца. Рыдать по поводу и без повода, с подвыванием, отечностью глаз и заплыванием щек совсем не комильфо. Так цель не поразишь и результата не добьешься.

Плакать элегантно и эффективно — это целая наука, которую нужно начинать постигать еще в детстве. Второе правило — не доставать шпагу из ножен без действительно важного на то повода, то есть не плакать без крайней нужды, тоже важно соблюдать неукоснительно. Про пушку по воробьям помните? Вот то-то и оно.

Слезы (при правильной рецептуре, тщательно выбранном оформлении блюда и нужной температуре подачи) способны заставить мужчин совершать подвиги. Убить дракона, заработать мешок золота, выкопать сундук с драгоценностями, взять на абордаж вражеский корабль и даже вынести елку. Но плакать из-за елки — это пример нерационального расходования военного ресурса. Вот дракон или сундук — совсем другое дело.

В общем, плачьте с нами, плачьте, как мы, плачьте лучше нас. И тогда любой принц рано или поздно окажется у ваших ног, мокрый от слез и побежденный.