Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы позволите задать пару вопросов, господин сыщик? — спросил я с неосознанным упором на последнее слово.
— Терзаетесь вопросом, зачем я скрыл свою профессию? — улыбнулся г-н Мармеладов.
— Нет, это мне вполне понятно. Половина нашего общества полицию ненавидит, другая половина — презирает, а про министра Горемыкина на базарах распевают похабные эпиграммы. Кому охота признаваться в причастности… Даже если вы лично и не служите… Но все же имеете общие дела…
Я смутился под пристальным взглядом г-на Мармеладова и забормотал что-то невнятное. Поразительный эффект! Его глаза кофейного цвета, с колючими зрачками, буквально лишали воли. Наверняка именно так смотрит удав на кролика, прежде чем проглотить его целиком. Но я стряхнул оцепенение, собрал панически разбегающиеся мысли в кулак и выпалил:
— Почему вы не допросили инженера относительно гибели Осипа?
Удав сморгнул, наваждение рассеялось.
— Для чего беспокоить хорошего человека? Романов не виновен ни в покушении, ни в убийстве.
— Почем вы знаете?
Г-н Мармеладов пожал плечами и надел сюртук.
— Он узнал во мне сыщика, и вместо того, чтоб держаться подальше, подошел с распростертыми объятиями. Многих убийц вы знаете, кто отважится на такое? Ведь малейшая нервная дрожь выдаст преступника.
— А может наглостью решил взять? — возразил я. — Талантливый обманщик со стальными нервами, заткнет за пояс любого следователя.
— Признаться, в первый момент я тоже так рассуждал. Поэтому прошелся по известным нам уликам. Осипа сбили на дороге. Столкновение было настолько сильным, что железный велосипед смяло, как шляпную картонку. А на электромобиле ни следа. Но вы же сами видели, что у него передок парусиновый, его бы разорвало в клочья! И колеса передние отлетели бы наверняка. Кстати сказать, я внимательно осмотрел и колеса — они слишком узкие, да к тому же деревянные. А след на траве оставили широкие дутые шины. Стало быть, в наезде на г-на Зденежного инженер не виноват. Согласны?
Я кивнул. Сыщик тоже умел убеждать, но в отличие от князя он не давил авторитетом и не навязывал собственного мнения, а спокойно раскладывал все по полочкам, чтобы у собеседника не осталось сомнений. Но все же некоторые подозрения еще бередили мое сознание.
— А не мог ли он стрельнуть из пистолета? Или ножом ударить?
— Я убедился, что у г-на Романова нет оружия. Пока он тряс мою руку, я ощупал его карманы. А когда мы толкали повозку, инженер снял пиджак, и за поясом не было пистолета или ножа.
— Подумаешь… Сунул за голенище сапога и вся недолга! Или вам это тоже кажется невозможным?
— Отчего же — кажется? Я наверняка знаю, что это невозможно, — губы г-на Мармеладова искривила язвительная усмешка, и я снова смутился. — Вы просто не приняли в расчет того факта, что шоффер электромобиля вынужден стоять несколько часов подряд, а стало быть, ноги у него все время опухают. В связи с этим г-н Романов носит старые туфли, растоптанные и невзрачные. И если вы изучите эту обувь, то сами откажетесь от подозрений.
Я не стал оглядываться на инженера, поскольку столь навязчивое внимание воспитанные люди сочли бы невежливым. Но продолжал подбрасывать сыщику каверзные вопросы — честно говоря, очень хотелось пробить брешь в череде его умозаключений.
— Пистолет легко спрятать в сундуке с пккумулятором. А нож — тем более! Места там, небось, достаточно.
— Ошибаетесь, места там нет вообще. Чтобы не гадать впустую, — тут он снова ехидно ухмыльнулся, — я заглянул в сундук. Внутри только медные пластины и расставлены они плотно, ничего меж ними не просунешь. Даже нож. Лезвие пройдет, но рукоятка непременно застрянет.
Непогрешимость логики г-на Мармеладова начала меня раздражать. Хотя куда сильнее я злился на себя за то, что выставляюсь наивным дурачком, но остановиться уже не мог.
— Допустим, он выбросил оружие в придорожную канаву и дело с концом! Что вы на это скажете?
— Скажу, что вы совсем не знаете, как мыслят убийцы. И это чудесно. Но поверьте моему опыту: никто из преступников не станет избавляться от ножа или пистолета, если чувствует за спиной погоню. Нагрянут полицейские, станут руки крутить — чем отбиваться? А наши злодеи весьма боятся попасть в руки правосудия. Потому и летят на всех парах, тарахтят моторами, лишь бы оказаться как можно дальше от места кровавой драмы. Когда мы их нагоним, вы сами убедитесь: с оружием никто не расстался. Так что будьте особенно осторожны и не накидывайтесь на шофферов в одиночку.
— Ладно, пусть так, — голова у меня уже шла кругом, но я по-прежнему нащупывал слабые места в доводах сыщика. — Но если инженер ударил Осипа по затылку булыжником? А потом проехал пару верст и забросил его в густую траву. Мы эту каменюку никогда не отыщем.
— Вы прекрасный журналист, Жорж, и задаете правильные вопросы. Подобное допущение я обдумывал еще по дороге и, возможно, оно еще пригодится нам в расследовании. Но у Ипполита Романова слишком слабые руки. Вялые, словно вареный рыбий плавник. Ударить камнем наотмашь у него не хватило бы сил. А уж шею сломать такому бугаю, как Осип… Нет, эта версия совсем не выдерживает критики.
Критики?! Ах вот как, г-н Мармеладов… Выходит, в сыскном деле вам помогает опыт газетных издевательств над поэтами и писателями? Только сейчас перед вами не прыщавый графоман, рифмующий любовь и кровь. Вы меня так просто не срежете! Все это я, разумеется, произнес мысленно, вслух же высказал иной аргумент:
— Но ведь мы изначально предположили в убийце талант обманщика. Что ему стоило и в этом притвориться? Слабые руки изобразить — не слишком сложная задача?
— Вот вы сказали прежде, что нашу полицию ненавидят и презирают. А знаете за что? За упертость, подобную вашей. За отсутствие гибкости в рассуждениях. Сатрапы и держиморды хватаются за один удобный им факт, и давай на него сверху теории наворачивать. В расследовании нельзя топтаться на одном месте, убеждая себя и остальных, что какое-то единственное доказательство незыблемо. Напротив, надо искать как можно больше доказательств, тщательно проверять каждое, отбрасывать те,
