антураж, так сказать, обиталища старейшего историка-краеведа, Матвея Юрьевича Зленко, который не то жив, не то нет.

Алик приотворил калитку и громко воззвал:

– Извините, мы ищем Матвея Юрьевича! Это его дом?

– Его. А зачем он вам? – женщина повернулась к ним, держа в руках мокрую простыню.

– Нам нужно поговорить. Ваш адрес нам дали в музее. Вы, наверное, дочка?

– Я – внучка. Вы заходите, не бойтесь, Жулик не кусается. – Алик и Шибаев подошли ближе. Собачка перестала лаять, подскочила к ним, обнюхала и замотала хвостом. – Поговорить не получится, дедушка Мотя не говорит. К нему иногда приходят, он же у нас вроде энциклопедии по истории города, книжки писал, статьи в газетах… – Она махнула рукой. – Все без толку! Молчит дедушка. Мы даже не знаем, слышит или оглох.

– Не говорит? – удивился Алик. – Почему? Больной?

– Ему сто один год через две недели. На болезни не жалуется, просто молчит уже пять лет.

– Он в сознании?

– Ну конечно! Смотрит телевизор все время. Про политику. Мы повесили плазму у него в комнате. И в компьютере сидит. Сам выходит на кухню кушать, сам одевается, гуляет в лесу. Жулик его очень любит. Мы не очень охотно отпускаем, всегда кто-то из детей с ним. Живем все вместе. Он называл нас коммунией. Нас тут четыре семьи, двадцать три души, одних праправнуков семеро. – Она смотрела на них с простодушным любопытством; у нее было простое лицо с крупными чертами, румяные щеки и серые глаза. – А про что вы хотели поговорить?

– Есть кое-какие вопросы по истории города.

– Даже не знаю, что сказать. Может, вам лучше почитать его книжки? Он написал шесть книг, у нас есть, можно посмотреть. Удивительно, что в музее помнят наш адрес, к нам оттуда никто никогда не заглядывает, даже обидно. Правда, на юбилей приходили – впервые за двадцать лет. Директор музея и несколько работников, целая делегация. Подарили грамоту и торт. А пару месяцев назад заходил какой-то, из музея вроде, да дедушка не стал с ним говорить.

– А мы могли бы его увидеть?

– Дедушка сейчас загорает за домом. Ему все время холодно, вот и любит сидеть на солнышке. Малые смеются: дедуля Мотя загорает! Обойдите дом справа, сразу и увидите. – Она махнула рукой. – Вон туда!

Они пошли в обход дома. Жулик увязался следом. Ребятишки, мальчик и девочка, вылезли из песочницы и присоединились к компании.

Матвей Юрьевич, закрыв глаза, сидел в кресле в полутени яблони, укрытый зеленым пледом. Был это древний старик с белой бородой Деда Мороза. Корявые в коричневых пятнах руки лежали поверх пледа. Они напоминали корни растений.

– Деда Мотя, к тебе пришли! – прокричал мальчик. – Проснись!

Старик открыл глаза, уставился на гостей. В его лице ничего не дрогнуло. Он смотрел на них, но, похоже, не видел. Глаза его были покрыты белесой пленкой.

– Матвей Юрьевич, добрый день! – выступил Алик. – Извините, что беспокоим.

Шибаев тронул его за локоть – оставь, мол, пошли отсюда. Дохлый номер, он тебя не слышит. Но Алик, привыкший доводить любую ситуацию до абсурда, не собирался сдаваться. На то он и адвокат. Как говорится, кто стучит, тому откроют.

– Матвей Юрьевич, нам в музее сказали, что вы – самый известный в городе краевед и если не знаете вы, то не знает никто. Они очень тепло о вас отзываются и помнят. У нас есть вопросы по истории города. Нас интересует семья Старицких, а нигде никаких следов. И еще Бергманы, из немцев. И те, и другие – известные люди, промышленники и меценаты, а в музее про них – ничего.

Взгляд старика вдруг стал осмысленным. Он по очереди внимательно осмотрел Алика, потом Шибаева, пожевал губами.

– Я – адвокат Дрючин, – поспешил Алик. – Это частный детектив Александр Шибаев, работаем вместе. Можете помочь?

– Они сказали вам, что я молчу? – спросил старик. Голос у него был слабым и сиплым.

Алик и Шибаев переглянулись.

– Сказали! А почему вы молчите?

– О чем с ними говорить! – Старик шевельнул рукой, в его жесте было пренебрежение. – Книжек не читают, в политике ни фига не понимают, а молодежь… та вообще! Дикая музыка, дикий язык, рваные штаны и селфи в Фейсбуке. Какой дурак все это смотрит! Варвары.

Он закашлялся, кашлял долго и основательно. Алик и Шибаев почтительно ждали. Старик откашлялся и некоторое время сидел молча, глядя в пространство. Казалось, он больше ничего не скажет, но он просто переводил дух и отдыхал после приступа.

– Садитесь, молодые люди, – сказал наконец. – Возьмите с веранды табуретки и садитесь… вот здесь, поближе. И говорите погромче.

Шибаев сходил, принес табуреты, они сели.

– Ну-с, так зачем вам понадобились Старицкие и Бергманы? – начал Матвей Юрьевич.

– Нам пришло письмо от гражданина Германии Алоиза Мольтке, внука Артемия Старицкого, племянника Алексея Ивановича Старицкого, который женился на…

– …Каролине Бергман, в одиннадцатом году, – перебил старик. – А спустя год Артемий женился на ее сестре… – Он запнулся, пожевал губами.

– Теодоре! – подсказал Алик.

– Да! Теодоре. Чего же он хочет?

– Он хочет найти кого-нибудь из семьи, потому что после революции связь прервалась. И посетить памятные места.

– Ему должно быть… – Матвей Юрьевич задумался, – под восемьдесят! Хороший возраст, время собирать камни. Похвально. Ну, найдете вы кого-нибудь из семьи, а что дальше?

– Мы не знаем, каковы его намерения.

– Может, хочет завещать состояние? – Старик издал странный всхлипывающий звук, они не сразу поняли, что он рассмеялся. – А что? Бывает. Особенно в романах. Светлана! – обратился он к девочке, смотревшей на них во все глаза. – Беги, скажи бабушке, деда велел подать чай. Поняла? А ты тоже беги с ней… Павлик?

– Деда Мотя, я – Владик! А мама сказала, что ты не умеешь говорить, а бабушка сказала, что ты валяешь дурака.

– Все умеют говорить, только не хотят. А твою бабушку я поставлю в угол. Беги!

Детишки, хихикая, унеслись за дом.

– История Старицких трагична, молодые люди. Они стерты из памяти народной, на них кровь… – Он снова замолчал, отдыхая. – В одиннадцатом году Алексей Иванович Старицкий по великой любви женился на девице Каролине Бергман, будучи на двадцать пять лет старше. Он был вдов, его жена имела слабое сердце и умерла несколькими годами раньше. Двое их сыновей-близнецов учились в Париже. Старицкие – древний род, известные заводчики, аграрии, меценаты. Для безродной барышни из небогатой немецкой торговой семьи, да еще лютеранского вероисповедания, это была блестящая партия. О них много злословили. Свадьба была роскошная, в самом дорогом ресторане города… – Он запнулся.

– «Английский клуб», – подсказал Алик.

– Верно, «Английский клуб», вы совершенно правы, молодой человек. С лотереей, фейерверком и народным гуляньем. Старицкий