пришли в ярость и воздвигли у галереи со стороны Западной стены Храма[23] высокую стену, которая закрывала вид на Храм не только царю, но и стоявшим на галерее римским караульным.

Агриппа и Фест в равной степени были в бешенстве от этого поступка, однако требование прокуратора снести стену встретило категорический отказ и народное возмущение. Решив не будить лиха, Фест согласился на то, чтобы дело о стене было рассмотрено самим императором, и в Рим отправилась представительная делегация из двенадцати коэнов и фарисеев, возглавляемая первосвященником Измаилом и казначеем Храма Хелкией. Они добились аудиенции у жены Нерона Поппеи, известной своими симпатиями к евреям, а Поппея соответствующим образом повлияла на мужа, и тот повелел оставить стену, загораживающую вид на Храм, нетронутой. После этого члены делегации засобирались в обратный путь, но тут по указанию той же Поппеи Измаилу и Хелкие было велено остаться — потому что симпатии симпатиями, а необходимости присматривать за Иудеей и иметь на всякий случай ее видных жителей в качестве заложников никто не отменял.

В 62 году Фест скоропостижно скончался, и Нерон послал в качестве прокуратора Лукцея Альбина, грабившего население Иудеи с еще большей алчностью, чем Антоний Феликс. Вместо того чтобы бороться с незаконным притеснением народа и с грабителями, он вошел с ними в долю и стал всячески покрывать их, вследствие чего в стране пышным цветом расцвели преступность и беззаконие.

«Не было того злодейства, которого он бы не совершил, — пишет Иосиф Флавий об Альбине. — Мало того, что он похищал общественные кассы, массу частных лиц лишил состояния и весь народ отягощал непосильными налогами, но он за выкуп возвращал свободу преступникам, схваченным или их непосредственным начальством или предшествовавшими правителями и содержащимся в заключении как разбойники. Только тот, который не мог платить, оставался в тюрьме. При нем опять в Иерусалиме подняли голову сторонники переворота. Богатые посредством подкупа заручились содействием Альбина настолько, что они, не встречая препятствий с его стороны, могли безбоязненно возбуждать мятеж; и та часть народа, которой не нравилось спокойствие, примкнула к тем, которые действовали заодно с Альбином. Каждый из этих злодеев окружал себя своей собственной кликой, а над всеми, точно разбойничий атаман или тиран, царил Альбин, использовавший своих сообщников на ограбление благонамеренных граждан. Дошло до того, что ограбленные, вместо того чтобы громко вопиять, как естественно должно было быть в таких случаях, вынуждены были молчать; те же, которые еще не пострадали, из боязни перед подобными насилиями даже льстили тем, которые должны были бы подлежать заслуженной каре. Вообще никто не смел произнести свободное слово — люди имели над собой не одного, а целую орду тиранов» (ИВ, 2:14:1).

В то же время Альбин пытался бороться со все усиливающимся террором сикариев, многих из которых он казнил или бросил в тюрьму. В ответ сикарии захватили в заложники сына первосвященника Ханана Эльазара, бывшего письмоводителем при Храме, и потребовали в обмен на его освобождение выпустить из тюрьмы 10 их товарищей. Ханан, бывший ставленником Альбина, бросился в ноги прокуратору, умоляя спасти сына и выполнить условие.

И Альбин поддался на эти уговоры, допустив ошибку, которую потом будут допускать многие политики, — после этого сикарии стали захватывать в заложники одного представителя знати за другим, чтобы обменять их на заключенных товарищей. Ситуация эта потом будет раз за разом повторяться на протяжении столетий, вновь и вновь доказывая, что уроки истории никогда никого ничему не учат[24].

В 64 году, узнав, что ему на смену едет Гессий Флор, Альбин казнил часть сидевших в тюрьмах арестантов, а часть в обмен на солидную мзду выпустил на волю. В результате тюрьмы опустели, но страна наполнилась уголовниками.

Но в том же 64 году или даже чуть ранее Иосиф в составе небольшой делегации отправился в Рим для выполнения некой крайне важной миссии, которая должна была в случае успешного завершения стать новым этапом его общественной карьеры.

Глава 4. Все пути ведут в Рим

«Коrда же мне исполнилось двадцать шесть лет, дела повернулись так, что пришлось мне отправиться в Рим. Причиной тому было следующее: коrда Феликс надзирал за Иудеей, он арестовал несколько священников из Иудеи, людей уважаемых и прямых по незначительному и легковесному обвинению, и отослал их в Рим дать ответ за это перед императором. Моим (горячим) желанием было помочь им в освобождении, особенно после того, как я услышал, что, даже оказавшись в столь бедственном положении, они не оставили пути Господни и питались исключительно инжиром и орехами» (ЖО, 3), — сообщает Иосиф в «Жизнеописании».

Что ж, на первый взгляд в этом нет ничего необычного. Евреи того времени часто отправляли делегации в Рим «добиваться правды» у императора, и как еврейские, так и римские хроники полны таких историй. Однако все они рассказывают о том, что подобная миссия возлагалась на самых уважаемых и славящихся своей мудростью и дипломатическими способностями людей — как правило, почтенных старцев.

Неужели 26-летний Иосиф считался достойным кандидатом для столь почетной миссии? Какими заслугами он для этого обладал? Какими способностями выделялся, чтобы получить подобное поручение от Синедриона? (А без этого, по собственной инициативе, он бы вряд ли пустился в путь.)

И снова у нас нет на это однозначного ответа, так как сам Иосиф об этом ничего не говорит. Остается только предполагать, что в период своей «общественной деятельности» он и в самом деле обратил на себя внимание членов Синедриона. Но решающее значение в его направлении в Рим сыграли два фактора. Во-первых, то, что к тому времени он достаточно свободно владел койне и читал на нем (то есть у него не было проблем в общении с греками и римлянами), а во-вторых, обширные связи его отца. Прежде всего, разумеется, личная дружба Маттитьягу с р. Иехошуа из Гамлы, который тогда как раз стал первосвященником и до конца своей жизни явно покровительствовал Иосифу.

Не говорит он и о том, за какую именно незначительную провинность несколько почтенных коэнов были брошены в тюрьму, и нам опять-таки остается об этом только догадываться.

В «Иудейской войне» Иосиф сообщает, что в период Феликса вся Иудея была «полна насилия». Но вот о том, что Феликс арестовал и отправил в Рим кого-то из еврейских лидеров, сообщает лишь раз — в связи со столкновениями между эллинами и евреями в Кейсарии, закончившимися тем, что Феликс, по сути, разрешил своим солдатам устроить в городе еврейский погром: «Когда однажды иудеи одержали победу, на площадь явился Феликс и с угрозами приказал им отступить; когда же те не повиновались, он напустил на них солдат, которые убили многих и разграбили их имущество. Когда же после этого борьба