Мы с Морицем застыли как вкопанные посреди тоннеля, как вдруг из радиоприёмника послышался треск, а потом раздался знакомый нам с самого детства голос. Сомнений не было: это папа, он говорил с нами по радио.

«Внимание! Внимание!» – разнёсся по тоннелю папин голос.

Марш клыкастых троллей разом оборвался.

– Рота, стой! Напра-во!

Тролли запутались. Они явно не знали, где лево, где право. Одни повернулись направо, другие налево и оказались, естественно, друг напротив друга. Я крепко держала радиоприёмник.

«Мерле! Мориц! Бегите! – крикнул папин голос. – Бегите туда, откуда пришли!»

Ему не пришлось повторять дважды. Мы развернулись и припустили во весь дух по тёмному тоннелю.

«Быстрее! Быстрее! – торопил нас папа. – Мориц, вспомни о Фидибусе, поднажми!»

Мне казалось, что мои ноги летят над камнями.

Теперь папа стал похож на спортивного комментатора. Раньше он изображал его на наших днях рождения. Папа мог превратить дурацкий бег в мешках в олимпийскую дисциплину, а бег с яйцом в ложке – в настоящие спортивные соревнования. Он стоял с мегафоном, и все дети втайне нам завидовали. Такой папа встречается лишь раз в жизни, он живёт на Заячьей улице и принадлежит нам.

«Дорогие радиослушатели! А теперь в лидеры вырвалась быстроногая Мерле Нойман! Она вот-вот покажет лучшее время и поставит новый мировой рекорд. Да она побила все рекорды! Но ей на пятки наступает Мориц Нойман! Кто бы мог подумать, что родной брат станет главным соперником Мерле! Рекордсмены приближаются к финишу, оставив далеко позади спортсменов из Бедокурии. Но вот из толпы клыкастых троллей вырывается один бегун, он широкими шагами приближается к лидирующей паре! Дамы и господа, это бегун под номером тринадцать, это Серебур! В самом начале чемпионата он перенёс травму, но, похоже, поправился. Он догоняет Мерле и Морица! Приближается метр за метром. Это сенсация! Никто на такое не рассчитывал! На последних метрах ситуация снова меняется! Номер тринадцатый проносится мимо Мерле Нойман и первым приходит к финишу! Новым чемпионом мира становится Серебур! Он высоко поднимает лапу. И по праву, дорогие слушатели! Какой забег! Какая победа!»

С трудом переводя дух, мы остановились у подножия лестницы. Мориц с Фидибусом, лис по имени Серебур и я с чудесным радиоприёмником в руках.

Тут наши пути должны были разойтись. На лисьем мехе всё ещё висели обрывки приклеившейся паутины.

Серебур наморщил нос и сказал:

– Дальше вы пойдёте одни. А я останусь тут и задержу клыкастых троллей.

– Но какой путь нам выбрать? – спросила я. – Верхний или нижний?

Лис пожал плечами.

– Не знаю, Мерле! Я никогда не покидал Бедокурию один. С фрау Волле мы всегда выходили через главный вход – там, наверху. – Он указал на лестницу. – Больше я ничем вам помочь не могу. Вы сами должны найти выход.

Сказав это, лис повернулся и мгновенно исчез в темноте.

– И что теперь? – спросил Мориц.

Я задумалась, но ничего не могла сообразить. Попробовала тряхнуть головой.

– Перья! – воскликнула я. – Мориц, у нас же есть перья фрау Волькенштайн! Я знаю, что делать. Надо подбросить перья и идти за ними.

– Перья зимородка?

– Да, Мориц. Помнишь историю о Шёлковой Лапке? Там кот подкинул перо, когда не знал, куда идти. Нам же папа про это читал.

– Точно! – обрадовался Мориц. – Папа нам часто читал про этого кота.

Он пощупал карман своей пижамной рубашки и вынул перо. А я достала своё. Оно таинственно поблёскивало.

– Давай!

Мы одновременно подбросили перья. Внезапный порыв ветра подхватил их, поднял ввысь и указал нам путь – верхний.

Мы устремились наверх. Казалось, ветер несёт и нас тоже. Или что перья тянут нас за собой.

И вот мы уже стоим перед дверью и глядим через стеклянное окошко.

В комнате очень темно, так что кажется, будто она чёрная. Но всё-таки можно разглядеть прилавок – такие были раньше в старинных магазинах. На прилавке – касса с серебряными кнопками, она тоже словно из прошлого. Мы с Морицем переглянулись: мы всё это уже однажды видели. Только не помнили где.

Неужели мы вернёмся в наш мир? И в наше время. Что нас ждёт там, за дверью?

Этот магазин был не похож на современные. Мы прижались носами к стеклу и попытались разглядеть, что там, внутри. В полумраке мы увидели полки, доверху заполненные игрушками. Большие куклы, маленькие куклы, пасхальные кролики, мячи, юла, кукольные домики, разноцветные шарики, игрушечный прилавок для игры в магазин, стеклянный шар со снегом внутри, педальные автомобили, лошадки-качалки, деревянные мечи, волшебные палочки, рыцарские замки, игрушечные часы и машинка для выдувания мыльных пузырей. Но всё это было из давно прошедших времён.

– Пошли, – сказал Мориц. – Неважно, что там, мы должны открыть эту дверь.

Хотите верьте, хотите нет, но мы очутились в магазине Гезины Волькенштайн!

Вот где заканчивалась Бедокурия. Ещё три шага, вот сейчас мы подойдём к двери магазина. Она не заперта.

Звякнул колокольчик, и мы оказались на улице.

Глубоко вздохнув, мы взялись за руки и побежали домой. Мимо зелёной кованой калитки Тоцци, за которой лаяла и отчаянно скакала такса, мимо красного дома, мимо жёлтого и синего. А потом свернули на Заячью улицу – Мориц с Фидибусом, а я – с радиоприёмником. И остановились у нашей двери.

Не успели мы нажать кнопку звонка, как дверь открылась.

– А, вот и вы наконец, – сказала фрау Волькенштайн.

На ней был синий вязаный жакет, очень пушистый, словно из пуха голубых волнистых попугайчиков, которые в зоомагазине Петерса прыгают с жёрдочки на жёрдочку и кричат. А глаза фрау Волькенштайн были светлыми, как у лиса, которого звали Серебур.