после притиснул к своей груди. Грудь была широкая и мои стиснутые в кулачки ладошки на ней отлично разместились. И еще много места осталось.

Я попыталась забрать обратно принадлежащие мне по праву рождения конечности. А еще попыталась улыбнуться. И первое, и второе вышло отвратно.

— Слушай, мужик, я слабо представляю кто ты, — не выдержала я. — Бог, черт, хренов волшебник из страны Оз, но точно не мой отец.

Все это я выпалила на одном дыхании и резко выдернула свои руки из захвата, что далось мне с болью в локте, когда-то пережившем травму.

Повисла тишина, такая безмолвная, что, показалось, будто все присутствующие услышали щелчок моего встающего на место локтевого сустава. А мне показалось, что я слышу шаги тихо, но радостно подкрадывающейся ко мне смерти.

— Риэль, — откашлялся Альмод. — Это наш отец, Его Величество Аэрн, повелитель Благого двора, Защитник Двенадцати сидхейских Холмов, Король Ветра и Крови.

— Ага, — немного нервно кивнула я в ответ на насмешливый взгляд, направленный на меня красноволосым. — Как говорится, очарована, восхищена и счастлива познакомиться.

— Мы уже знакомы, — сложив руки на груди и склонив голову к плечу с таким видом, с которым обычно гордые родители наблюдают за невинными шалостями своих несмышлёных детей — с умилением и снисхождением одновременно, проговорил вроде как король. — Просто ты этого не помнишь.

— Да мне с самого утра все, кому не лень твердят, что я что-то не помню, — я заправила за ухо прядь волос, которой в принципе и не существовала, чувствуя нарастающую нервозность, с которой никак не могла с ней справиться или хотя бы успешно скрыть. — Но мне кажется, я помню все, что мне надо помнить.

— А меня? Ты можешь вспомнить меня? — пристально заглянув мне в глаза, спросил король и я непроизвольно сжалась всем телом.

— Нет, — отвечать пришлось честно, потому что что-то мне подсказывало, что примитивная ложь здесь не сработает.

— А ты знаешь почему? — продолжал задавать очевидно наводящие вопросы король, внимательно следя за реакцией.

— Потому что не хочу, — слова вырвались раньше, чем я успела их в полной мере осознать. И когда я произнесла это вслух, все словно встало на свои места. Паззл сложился.

Я не хотела быть тут, потому что не хотела слышать то, что мне могли бы рассказать. Потому что тонкий голосочек, придушенно шепчущий где-то внутри моей головы твердил мне о том, что все это правда. И эту правду я не хочу знать. Я не хочу вспоминать.

— Я не хочу вспоминать, — повторила я.

— Думаю, нам надо поговорить, — доверительно глядя мне в глаза, промолвил красноволосый и уже громче объявил: — Нас с наследниками необходимо уединиться для приватного разговора. Продолжайте веселье без нас, мы вскоре к вам присоединимся.

И это словно послужило негласным сигналом. Музыканты вновь заиграли, на этот раз значительно бодрее. Со всех сторон послышались разговоры, официанты повыскакивали из своих потаенных уголков для прислуги, начав разносить напитки и легкие закуски. Кавалеры устремились к дамам с явным намерением пригласить красавиц на танец. А в воздух взвилась переливающаяся и искрящаяся в свете многочисленных волшебных свечей, зависших под потолком пыль, напоминающая мелкие золотистые снежинки. Мир, который словно замедлил свою жизнь при нашем с Альмодом появлении, а после и вовсе остановился, вновь ожил, забурлил, заклокотал разноголосьем.

И все же, следуя за красноволосым к двери, расположенной по правую сторону от его трона, я ощущала десятки взглядов, направленных на меня. Это было похоже на то, как если бы я наблюдала за театральным представлением. Но только не со стороны, а находясь в самом его центре. Не самые неприятные ощущения. Словно все играли в некую негласную игру. Вот только никто не оглашал правила и все просто подстраивались по ходу пьесы.

За неприметной дверью оказалась большая комната в синих тонах, явно предназначенная для приватных разговоров. Потому что как только захлопнулась дверь, я увидела, как по периметру дверного проёма пробежали разноцветные искры. Очевидно, что-то вроде заклинания против подслушивания. Специально для тех, кто любит погреть уши возле чужих замочных скважин.

9.

— Нимуэ хотела бы присоединиться к нам, — с блуждающей по красивому лицу улыбкой сообщил монарх. Расстегнув застегнутый под шею сюртук, он откинул его полы и уселся в кресло, жестом пригласив меня и Альмода сделать тоже самое. Я отказываться не стала, хотя мне и нечего было расстегивать. И стесняться тоже, тем более, что кроме нас троих в этой комнате никого не было. Даже мои бравые охранники остались за дверью. Просто скинула туфли и босиком прошла к креслу, чтобы забраться в него с ногами.

Альмод пронаблюдал за моим демаршом недовольно поджав губы. А его отец с неизменной чуть насмешливой, чуть снисходительной и чуть небрежной улыбкой.

— Некоторые вещи не меняются даже, если очень захотеть их изменить, — проговорил красноволосый и потянулся к стеклянному кувшину с прозрачной жидкостью.

— Не понимаю, о чем вы, — поправила я задравшийся подол.

— Понимаешь, — кивнул король. — Просто пытаешься делать вид, что тебе все равно. Знаешь, я использовал шпионов в мире людей, чтобы узнавать о тебе, о твоих…, - он быстро умолк, явно оговорившись и тут же поспешил исправить ошибку: — О твоей жизни. Они доставляли мне свои отчеты.

— За мной следили? — спросила я, хотя ответ и так был более, чем очевиден.

— Конечно, — широко улыбнулся король, не сводя с меня взгляда своих неестественно сияющих глаз, выглядящих так, словно вместо радужек у него два бриллианта. Да и весь целиком он был слишком…блистательным.

— Что думаешь? — спросил он, явно подразумевая тот повышенный интерес с которым я его рассматривала. И лучезарная улыбка монарха осветила эту комнату так, как если бы над нашими головами вдруг материализовалось небольшое портативное солнышко.

— Что сейчас ослепну, — скривилась я. — Здесь есть кто-нибудь, у кого можно позаимствовать солнцезащитные очки?

Альмод ничего не ответил, вместо этого прошествовав мимо меня и усевшись так, чтобы держать в поле зрения одновременно меня, папулю, дверь и большое панорамное окно, осуждающе уставился в стенку. Не знаю, чем ему стенка не угодила, но вот в мою сторону он посылал доходчиво недовольные флюиды.

— Дитя моё…, - начал король.

— Прекрати меня так называть, — резко оборвала я его медовую речь.

— Почему? — его брови, которые вопреки красному цвету волос, были белыми, словно первый снег и практически сливались с кожей, симметрично выгнулись, выражая крайнюю степень удивления. Очень и очень неплохо сыгранного.

— Потому что ты выглядишь, как человек, который может быть мне кем угодно, но только не отцом, — фыркнула я. — Ты бы еще дедушкой представился! Я,