наша принцесса готова на взрослый разговор? — хлопнул в ладоши король. Кажется, теперь настала его очередь изображать дурачка.

— Про принцессу не в курсе, а вот я — готова поговорить. Но разговор будет на моих условиях.

— Это как? — Альмод выпрямился.

— Я задаю вопросы — вы отвечаете, — сладко улыбнулась я Аэрну. — Или так, или можете прямо сейчас сворачивать свой карнавал и отправлять меня домой. Потому что иначе я устрою вам такую счастливую жизнь, что вы сделаете все, что угодно, лишь бы меня здесь не было.

Отец и сын несколько минут прожигали меня взглядом, но не подействовало.

— Ладно, — процедил король в итоге, явно недовольный таким раскладом. — Спрашивай.

— Я уже спросила, ты плохо слушал, — ядовито улыбнулась я.

— Про различия в возрасте? — переспросил король, закидывая ногу на ногу, а я невольно поразилась их длине. Такими ногами до Луны дошагать можно.

— Ага, — счастливо кивнула я.

— Мы сами можем выбирать, какой будет наша внешность, — спокойно проговорил Альмод. — Не в глобальном плане, мы не способны выбирать быть мужчиной или женщиной, также, как и произвольно менять рост, цвет волос, цвет глаз. Но при этом мы сами решаем, стареть нам или нет. А фигуру изменить не трудно, достаточно лишь упорно над этим работать.

— Мой сын всегда стремился к доминированию и пытался выражать это всеми доступными способами, в том числе, и внешними, — насмешливо глядя на меня сообщил Аэрн.

— Над тобой, что ли, доминирует? — едва не рассмеялась я.

— Или над кем-то другим, — не прерывая зрительного контакта выдал Аэрн, а я, почувствовав неладное, решила глубже не копать.

— Это, — я кивнула головой в сторону портрета, — действительно я?

— Да, — опять ответил Альмод. — Его написал Тиарн, один из лучших придворных художников. Вы с ним…были хорошими друзьями.

Мне не понравилось прошедшее время, которое уже второй раз употреблялось в отношении неведомого мне Тиарна, в то время, как про все остальное, что касалось якобы «меня» упорно рассказывалось в настоящем времени.

— Что-то мне подсказывает, что с ним что-то случилось, — я перевела взгляд с отца на сына и обратно, успев заметить, как выражение безмолвного предостережения мелькнуло на лице короля. — Никто не хочет поделиться подробностями с теми, кто не в курсе событий?

— Ему не повезло, — медленно проговорил Альмод, сцепляя пальцы в замок.

— Дай угадаю! — наигранно воскликнула я. — Он поскользнулся и случайно упал на копье. Четыре раза.

— Нет, — без улыбки ответил Альмод. — Его посадили в тюрьму. Как и многих из тех, кто близко с тобой общался.

10.

Я резко приподнялась, а после осела обратно.

— Что? — голос прозвучал хрипло, наголо выдавая все мои истинные эмоции.

— Да, — без какого-либо даже малейшего намека на сожаление поддержал сына отец. — Нам пришлось пойти на крайние меры. Ты ведь не предупредила о своих планах, не оставила записки, даже малейшей подсказки на то, что произошло и почему. Ты просто…ушла.

Для большей выразительности Аэрн щелкнул пальцами в воздухе. Очевидно в качестве визуального ряда, наглядно демонстрируя мой уход. Не думаю, что та, другая я, просто растворилась в воздухе по щелчку пальцем, но общий смысл уловила.

— Мы пытались найти зацепки, — продолжил Альмод. — Но никто из тех, кого мы допросили ничего не рассказал.

— Да, — снова встрял король. — А через неделю твой дружок сбежал вместе с еще несколькими узниками. Сбежал из тюрьмы, из которой до него никому сбежать не удавалось.

— Тиарна и тех, кто с ним сбежал искали, но не нашли, — закончил Альмод.

Я прикрыла веки и потерла переносицу, чувствуя, как внутри огромным холодным шаром разрастается пустота.

— Прослеживается некоторая закономерность, не правда ли, Риэль? — с вызовом прозвучал вопрос короля. — Сперва бесследно исчезаешь ты, затем пропадает твой фаворит.

— Намекаешь, что я все это подстроила? — я зло рассмеялась, открывая глаза и натыкаясь на злой и такой острый, что казалось, будто об него можно пораниться, взгляд Аэрна.

— Намекаю? — округлил глаза монарх, которые при этом заблестели еще сильнее и стали выглядеть еще более дико. Как если смотреть в глаза очень талантливо сделанной куклы. Красиво, но жутко до чертиков. — Я прямо говорю, моя дорогая девочка.

— Не называй меня так, — в сотый раз за вечер устало потребовала я и отвернулась, стараясь смотреть куда угодно, но только не на этого…короля.

— Ты моя дочь. Моя награда. Моя невыразимая гордость, — начал перечислять Аэрн. — Почему я не имею права говорить об этом?

— Быть для кого-то гордостью — сомнительное удовольствие, — проворчала я, заерзав пышной юбкой.

— Почему? — белые брови Аэрна удивленно взметнулись вверх.

— Ответственность, — сообщила я с деланной улыбкой, обращаясь к собственным коленкам. — Ответственность и высокие ожидания. Проще быть плохим примером. Тогда от тебя ничего не ждут. Хорошего. А плохое само по себе получается.

— Ты всегда была хорошим примером, — заметил Альмод и добавил с горечью: — Для многих ты была не просто образцом для подражания, ты была чем-то вроде путеводной звезды. На тебя смотрели и хотели идти за тобой. Хотели верить в тебя. Хотели быть такой, как ты. Хотели быть тобой.

От этих слов я почувствовала себя неуютно. Не то, чтобы до этого момента мне в компании двух малознакомых мужиков непонятного происхождения было очень комфортно. Все-таки, я присутствовала здесь, в этой синей комнате, в этом замке и в этом мире не по своей воле. Но я хотя бы могла мыслить здраво и рационально. Настолько, насколько это было возможно, когда на тебя пытаются воздействовать ментально, и именно этим всю дорогу занимался красноволосый. Это воздействие было практически незаметным, и, наверное, я бы пропустила его, если бы не предупреждение, полученное от Бони.

«— Правителя Аэрна называют Королем Воздуха и Крови, — сообщила мне Боня, когда мы только приступили к выбору наряда для бала.

— Кстати об этом, что за странная привычка делать к именам странные приставки с существительными? — спросила я, с отвращением ощупывая расшитый изумрудными каплями корсет.

— Это титулы, традиция присваивания которых уходит глубоко в историческое прошлое. Они позволяют не только определять место сидхе в обществе, но и сразу обозначать их магические возможности, — терпеливо пояснила Боня, аккуратно отбирая у меня орудие пыток для женщин. — В отличие от родовых титулов, они даются не по праву рождения, а по праву силы. Когда сидхе достигает определенного возраста, начинает проявляться его персональная магия. У каждого она своя, со строгой спецификой и определенного уровня. Например, двое сидхе могут владеть магией земли, но один способен лишь взращивать растения, а другой может поднимать целые горы. Все строго индивидуально. Также у одних сила активизируется раньше, у других позже. У некоторых не