class="p1">Я вздохнул было с облегчением, но тут увидел, что именно Индиго подсветил фонариком. И похолодел.

Перед тем как мы сюда полезли, Индиго предупредил, что местами надо будет ползти совсем по-пластунски. Я пока продвигался на четвереньках, скорчившись и обдирая ладони с коленями. И все же продвигался.

Но лаз впереди, казалось, был высотой дюймов шесть, не больше. И просочиться туда у меня шансов не было.

– Шон? – Квинт сзади похлопала меня по спине. – Дальше, дальше, не останавливайся!

Она принялась меня толкать, но я не двигался с места, загородив проход всем остальным. Бог мой, обратно ведь тоже не получится: мне ни за что не пролезть задом через этот зигзаг! Все, я окончательно застрял. Мы все тут как в капкане и не можем ничего сделать.

Яркий свет хлестнул по лицу, как струя воды, выдергивая из оцепенения: Индиго светил мне фонарем прямо в лицо. Я часто, нервно дышал: по-другому просто не мог.

– Поверните голову набок, – велел он. Мелькнула глупая мысль: а на каком языке он думает? На сестринском или огоньками?

Потом до меня дошел смысл сказанного.

– Издеваетесь?

– Нужно двигаться вперед, иначе погибнете.

Погибну, а что остается? Воздуха в этой крысиной норе уже, считай, нет. Лицо Индиго стало жестким, почти злым, он протянул вперед руку, указывая на тоннель. Она замерла в паре футов от моего лица, я пялился на нее и думал: от этой руки погибла Лия.

Квинт снова толкнула меня в спину, что-то прокричала. Я не слушал: решил ничего не замечать и ни о чем не думать. Лег на пол, дотянулся до руки Индиго, ухватил за запястье. Что было сил оттолкнулся и полез в узкий проем. Индиго, держа меня за запястье, как клещами, тянул вперед. Мне пришлось свернуть голову набок, чтобы протиснуться, по щеке чиркнуло что-то металлическое.

И внезапно голова освободилась из этого капкана, а за ней и плечи. Я выдернул свою руку у Индиго, чтобы опереться на нее и поскорее выбраться полностью, обдирая о железный свод кожу на ногах и спине. Меня трясло, в тесном тоннеле я успел взмокнуть и теперь начал замерзать.

– Сядьте там, – велел Индиго, указывая на дальний, почти пустой угол. Похоже, мы оказались в заброшенном санузле: я заметил расколотые раковины и перегородки между туалетными кабинками, сложившиеся, как стены карточного домика.

Квинт все не показывалась. Я подполз к Индиго, снова улегся на живот и, заглянув в пролом, увидел ее побелевшее от ужаса лицо.

– О, вот и вы, Квинт! – попытался я улыбнуться, но губы застыли в неживой гримасе. – Готовьтесь, сейчас будут кое-какие знакомые ощущения.

– Что ты несешь, какие ощущения? – прохрипела она. Судя по тону голоса, Квинт была готова потерять сознание от страха. Я подполз еще ближе и сунул руку в тоннель, как сделал Индиго, чтобы меня вытащить.

– Как при появлении на свет. Вы разве не помните этот момент своей биографии?

– Да что за бред…

– А вот я помню, – жизнерадостно сообщил я, не давая ей опомниться, и просунул руку еще глубже. – Был вторник, раннее утро. Знаете, что я сделал сразу, как только родился? Передразнил доктора, объявившего «Мальчик!».

Это я сказал на родном кийстромском, хотя и знал, что она не поймет. Просто хотел напомнить, кто я и откуда. Но потом пришлось перейти обратно на сестринский, иначе она бы вообще перестала соображать.

– Давайте руку. Вытащу вас, так и быть. А доктора я тогда перепугал до ужаса: понимаете, на Кийстроме новорожденные обычно не умеют говорить.

Квинт машинально протянула руку, я взял ее за запястье.

– А вот на других планетах бывает, что и умеют. Я слыхал, на Сирене вообще поют, когда рождаются. Лягте на живот и дрыгайте ногами, а руками отталкивайтесь от стен. Младенец, готовясь покинуть материнское чрево, начинает двигаться очень ритмично, как под метроном. Ну-ка, поверните голову набок.

Еле-еле шевеля ногами, Квинт продвигалась вперед – в основном потому, что я тащил ее за руку. Весила она, к счастью, немного, но под таким углом тянуть было жутко неудобно.

Индиго молча сунул руку в пролом, ухватил Квинт за воротник и тоже потянул.

– Тамошние доктора могут… эээ… выманить младенца наружу, просто включив в родильном зале музыку. Мать вообще ничего не делает, все само собой получается. О, ну вот.

Из пролома показалась голова Квинт, затем плечи. И наконец она словно вышла из ступора. Выползла наружу, пошатываясь, встала на ноги, не удержалась, упала на колени. И вдруг рванулась к дальней стене, я даже не успел ее перехватить. Добралась до разрушенных туалетных кабинок, где ее вырвало.

Порядок, подумал я. Развернулся обратно к пролому.

– Привет, Бенни.

– Я выберусь, Шон, – бесцветным голосом сказал он и стал проталкиваться вперед. Помощь – моя или Посланника – ему вроде была не нужна. Скоро он вылез наружу, отошел к дальней стене, где сидела дрожащая Квинт, и стал проверять, в порядке ли его ортез.

Оставив Индиго у пролома, я присоединился к спутникам, устроившимся возле кабинок. За тысячу лет конструкция туалетов существенно не изменилась, что было логично.

Квинт сидела, обхватив руками колени. Ее все еще трясло, шикарная стрижка потеряла вид: волосы намокли от пота и облепили голову, сверху их припорошила серая пыль. Не понравился мне ее взгляд: еще хоть малейшая неожиданность, и она сорвется.

– Ну что, – спросил я, – кто хочет в туалет по-маленькому?

Квинт чуть приподняла голову. Ровно настолько, чтобы угрюмо поглядеть на меня.

Бенни защелкнул на руке застежку ортеза, встал, подошел к ближайшему унитазу и расстегнул ширинку.

– Эй! Это была шутка, а не руководство к действию!

– А я не собираюсь на свободу с мокрыми штанами.

– Тут хоть слив работает?

– Нет.

Он умолк, раздалось гулкое журчание жидкости по металлу.

– И в кранах воды тоже нет. У этого корабля хорошая система самовосстановления, иначе он давно бы развалился. Но так близко к наружным стенам она, видимо, не работает. А вот в глубине вода должна быть.

Журчание прекратилось, Бенни подпрыгнул, стряхивая.

– Я не желаю нюхать вашу мочу все время, что мы будем здесь, – проворчала Квинт, по-прежнему уткнувшись лицом в колени.

Он развернулся, одновременно запихивая свое хозяйство в штаны.

– Лучше б подумали головой и сделали то же самое. А насчет «будем здесь» – это к Шону. Ты обещал все устроить, так скажи, когда мы сваливаем?

Я оглянулся на Индиго, все еще приникшего к пролому в осыпавшейся стене. Оттуда он нас не слышал. Может быть.

– Сейчас он здесь один, – прошептала Квинт, – остальные еще не вылезли.

Один, да – но он из них самый опасный, не считая Первой. Это ведь он в одиночку разобрался с нами несколько часов назад, причем тогда у нас было оружие.

– Нужно ждать, – сказал