Набираю в мессенджере сообщение, прилепив дурацкий смайлик с кружкой то ли чая, то ли кофе. Но Принцесса поймёт. А потом набираю туда же текст будущей песни.

И отправляю. Прочитано. Абонент не в сети.

______________________________

//* Бо-дзюцу – восточное искусство боя на шестах (посохах)

бо – шест, посох (2м палка), бывает в современном исполнении телескопической складной, но классика – деревянная.

Я приду к тебе, когда не ждёшь,

Впрочем, это ведь тоже ложь:

Если так боишься, то почему дверь закрыта не на засов?

Я приду к тебе, я найду твой дом;

И ты, воздух дрожащим глотая ртом,

Задыхаясь от страха и тоски

Не сумеешь не пригласить

Лера

Я вскидываюсь ночью словно кто-то ткнул меня в бок. Сбрасываю одеяло и глубоко вдыхаю, схватившись за горло. Душно. Хлопаю по выключателю точечного света над кроватью, поднимаюсь и, пошатываясь, иду к окну. Глоток свежего воздуха мне сейчас жизненно необходим.

Распахнув окно, я по пояс переклоняюсь, подставив холодному осеннему ветру горящие щёки. Холод сразу пробирается под тонкую ночную сорочку и окатывает влажную кожу на спине. Неприятно, но мне нужно это сейчас.

Не помню, что именно мне снилось, но ощущения очень странные. Я будто тонула, но не хотела всплывать. Тёмная пучина затягивала, а я, зачарованная её неизведанными глубинами, просто проваливалась, следуя подхватившему меня потоку.

Захлопываю окно, ёжась. Блин, хоть бы не простыть – тоже ума хватило высунуться в конце октября вспотевшей из окна ночью.

Меня смущают некоторые ощущения, и я решаю сходить в туалет – проверить. Календарь-приложение говорит, что для месячных ещё совсем рано, но мало ли. Сегодняшний стресс мог спровоцировать.

Но… В туалете приходится шокировано выдохнуть. Не то чтобы мои трусики после сна никогда не намокали, но не так же! Я понимаю, что это бывает в определённые дни цикла или от возбуждения. Бывало, когда романами любовными зачитывалась, но такой потоп впервые. Это же… странно и ненормально. И… мало ли что там вообще мне приснилось. Может, Йен Сомерхалдер или Лиам Хэмсворт. Точно, кто-то из них.

Злюсь. Привожу себя в порядок и снова отправляюсь в постель. Теперь мне холодно. Дрожь проходится по телу, и я зарываюсь в одеяло до самого носа. Ругаю себя за иррациональное желание оставить свет включенным.

Включаю телефон, чтобы проверить, не забыла ли я завести будильник на утро. Всё верно – шесть тридцать. А ещё нужно заблокировать его номер.

Я уже не задаюсь вопросом, откуда у Миксаева номер моего сотового. Но потом решаю, что смысла его блокировать нет. Если захочет, напишет со второго, третьего и так далее. И нет бы, чтобы молча удалить сообщение, что он прислал вечером, я снова его открываю.

«Спокойной ночи, моя маленькая невинная Принцесса. Ты уже надела свою розовую пижамку с единорогами? Или приготовила для меня тончайшие кружева? Я их обязательно оценю»

И стикер-кружка. Проклятое какао.

А потом ещё:

«Кстати, я умею быть нежным романтиком, представляешь? Хочешь, поиграем в эту милую игру? Я даже посвящу тебе свою новую песню»

Ещё с вечера я говорила себе не сметь читать дурацкие стихи. Но вот снова не сдержалась и пробежалась по строкам, сжимаясь от дрожи страха и напряжения ещё сильнее.

«Для других я – огонь, для тебя – сплошной лед и камень.

Я тону в этой жажде легких тебя ласканий.

Я мечтаю о них так голодно, непрерывно.

Но касаться тебя – срывать цветок до поры.

Для других ты – тепло, легкий весенний бриз. И

поцелуи твои в игре моей главный приз,

я мечтаю о них: так звери бегут в капканы.

Но тебя умолять о них – соль себе сыпать в раны.

Для других ты – всегда: даришь весь мир собою,

пока я, словно волк, цепью тебя связавший, вою.

Но настанет пора: истрескавшейся пустыней

пустота твоей жизни настигнет, и ты в ней сгинешь.

…И тогда моя жажда прольется на твою почву,

когда наконец придешь, потому что хочешь»

Сжимаю телефон в ладонях и глубоко вдыхаю. А потом на выдохе пишу:

«Пошёл к чёрту»

Наверное, это невероятная глупость. Неоправданная бравада. Нужно было просто промолчать, проигнорировать. Я же уже поняла, что моим отпором его не отпугнуть. А за безрассудную резкость я поплачусь. Глупо полагать иначе.

Тут же хочу удалить, но не успеваю, потому что прилетает ответ:

«Только оттуда»

«Три часа ночи, Синеглазка. Не спится? Обо мне думаешь?»

По сути, да. Но не так, как он себе представляет.

Пальцы замирают над клавиатурой. Нельзя ничего отвечать. Нельзя его провоцировать. И он пугает меня даже находясь далеко.

И вот снова со мной случается вспышка сумасшествия. То ли день такой сегодня, может парад планет какой-то, или затмение, или ещё что-то повлияло на мою психику, и я во второй раз, а точнее уже в третий, если брать моё глупейшее решение прийти к нему, решаюсь на конфронтацию. Просто фотографирую ему свой кулак с торчащим средним пальцем и отсылаю.

Даже дышать перестаю, когда галочки становятся голубыми, свидетельствуя, что адресат прочитал. Зажмуриваюсь, ожидая, что телефон завибрирует ответом.

Но он молчит. А потом Миксаев пропадает из сети.

Запихиваю телефон под подушку, ещё плотнее заматываясь в одеяло. Зачем я делаю такие глупости? Зачем играю с огнём, провоцируя этого зверя? Ведь по-другому его не назовёшь. Он не притворяется расчётливым библейским злом, он им является. Я чувствую, как в нём клубится тьма. Она пугает меня, загоняет в угол. И ведь я толком не пойму, к чему он ведёт. Чего от меня хочет.

Есть что-то ещё кроме озвученных мерзких вещей, которые он мне сказал в машине и сегодня.

Не знаю как с такими взрывающими мозг мыслями, но я крепко уснула. И будильнику удалось поднять меня только с третьего раза.

В ответ больше никаких сообщений не приходило.

Я принимаю душ, одеваюсь, подкрашиваю ресницы, слегка приглаживаю брови – привычный утренний ритуал. Но сердце не на месте. Мне тревожно.

Спускаюсь к завтраку, когда родители уже за столом. Мама ещё в светлом шёлковом халате, но уже причёсана и с макияжем, отец в костюме. Завтрак мама нередко готовит сама, позволяя домработнице приходить к десяти. Говорит, что ей нравится заботиться о своей семье.