Он резко отпускает меня, отчего я чуть не падаю. Из холода меня вдруг резко бросает в жар при упоминании того, что он ничего не забыл и не упустил из виду.

Через пару секунд мне на голову водружается шлем. Миксаев затягивает его под подбородком и подталкивает к мотоциклу. Один зверь страшнее другого. И до жути боюсь обоих. Но выбора у меня нет. Я знала, что за мной по пятам следует чудовище. Даже если оно притаилось на целых две недели. И сама подпустила Колю, поставив его под удар, глубоко в душе понимая, что ничего у нас не выйдет, что тень Влада Миксаева уже поглотила меня, как бы я ни барахталась.

– Держись крепче, Принцесса, – бросает Влад мне через плечо, сам так и не надев свой шлем, когда я, дрожа, перебрасываю ногу через сиденье у него за спиной. – Ехать далеко.

Влад жмёт на педаль, и мотоцикл начинает монотонно урчать. Я сжимаю бёдра вокруг сидения.

– Руки дай, – Влад растопыривает в стороны свои, говорит громко, чтобы я услышала.

Я уже сижу на его мотоцикле, собираюсь ехать туда, куда он решил, так что брыкаться сейчас уже смысла нет. Поэтому я протягиваю ему с обеих сторон запястья. Он берёт меня за кисти и сцепляет их на своём животе. Закусываю губы, чтобы громко не охнуть, потому что приходится прижаться к нему всем телом. Но ведь по-другому на этом железном монстре не удержаться, а я очень сомневаюсь, что Миксаев будет ехать сорок километров в час.

Влад трогается с места, а я зажмуриваю глаза. Нужно просто постараться дышать и ни о чём не думать.

Мы петляем между домами, выезжая со дворов на дорогу. Здесь ещё всё относительно терпимо. Я даже открываю глаза, смотрю вперёд из-за его плеча на дорогу через тёмное стекло мотошлема.

Хоть адреналин и так плещется в крови, заставляя сердце гонять её быстрее обычного, у меня начинает стучать в висках, а по спине проходится жар, когда Влад выводит мотоцикл на трассу за черту города. И дело не только в скорости, хотя и от неё жилы стынут. Я боюсь представить, куда он везёт меня и что собирается делать. И чем дальше мы удаляемся от города, тем страшнее моё предчувствие. И на такой скорости ни возмутиться, ни что-то сказать я не могу. Только крепко сжимаю заледеневшие от осеннего ветра пальцы.

Всё же закрыть глаза на такой скорости, чтобы не видеть мелькающих деревьев, столбов и машин, не самая плохая идея. Вздрагиваю, когда чувствую, как Влад отпускает одну руку с руля и быстро выдёргивает из-под моих сцепленных на его животе ладоней ткать свитера. Задыхаюсь, когда мои пальцы касаются его горячей кожи. И по инерции едва их не расцепляю. Но Миксаев успевает сжать их немного, натянув сверху свой свитер, а потом снова хватается за руль.

Лучше бы и дальше коченели на ветру, чем ощущать, как напрягаются его мышцы под гладкой кожей.

Мы уезжаем от города всё дальше и дальше. Сбоку от дороги проносится сначала один небольшой посёлок, потом ещё один. А потом начинаются сплошные посадки и лесистая местность.

Наверное, мы едем уже минут сорок, не меньше. Страх превращается в вязкий фон, я так устаю от него, что упираюсь передней частью шлема Владу в спину и прикрываю глаза. Хочется плакать.

А может, перестать ему противиться? Так он наиграется быстрее и отпустит? Вышвырнет за ненадобностью, взяв то, что нужно, потеряет интерес. Просто дать ему то, что он хочет. Пусть берёт.

Неожиданно Влад сворачивает с дороги на грунтовую, мотоцикл кренит и подкидывает на кочках и выбоинах, но скорость он почти не снижает. Я пугаюсь в первые секунды и рефлекторно вонзаюсь ногтями в его кожу. От неожиданности мы оба вздрагиваем – Миксаев от того, что я царапаю его, я – что по пальцам проходит ток, когда мозг осознаёт столь острое взаимодействие. И самое ужасное, что и руки отдёрнуть не могу, иначе слечу с этой адовой машины и убьюсь.

Пролетаем по сужающейся дороге через небольшой сосновый лесок.

Господи, он завёз меня в лес! Вдруг у него тут какой-нибудь дом или бункер в глуши, и сейчас он запрёт меня в подвале. Мои родители с ума сойдут просто. И что тогда дальше?

Мотоцикл вылетает на открытую полянку и резко тормозит у самого края, вильнув задом. Я тут же выдёргиваю руки и буквально скатываюсь на землю. Колени так ослабели, что подкашиваются, и я утыкаюсь ими в жухлую траву. Непослушными пальцами дёргаю ремешок на шлеме и сбрасываю его рядом.

Тошнота подкатывает жгучей волной и сводит спазмом живот, но глубокий вдох свежего воздуха её тормозит. Вдыхаю ещё. Становится легче, и тогда я, всё ещё пошатываясь, поднимаюсь на ноги.

– Ты абсолютно ненормальный, – голос дрожит, но с каждым словом обретает силу. – И что теперь? Ну? – начинаю кричать. – Что? Сделаешь это прямо здесь, да? Прямо на траве? Давай! А потом что? Прирежешь? Или отвезёшь домой как ни в чём не бывало? Или в лесу оставишь одну ночевать?

Плевать уже! Слетаю с катушек и не думаю даже, как на них вернуться. Всё и так хуже некуда.

– Мне раздеться, чтобы тебе было удобнее? Или сам справишься?

После последней фразы, когда я уже думаю, что готова ко всему, получаю доказательство, что всё же не готова. Или не ко всему. Потому что снова в момент глохну, когда Миксаев, злой как чёрт, хватает меня за плечи и рывком толкает в сторону. Я торможу в полуметре от невысокого металлического ограждения. И понимаю, откуда тут оно. Это обрыв высотой с пятиэтажный дом, а внизу раскинулось небольшое озеро, бликующее тёмной гладью в лучах закатного солнца.

Дыхание спирает, когда Влад блокирует меня, обеими руками взявшись за заборчик. Тот покачивается, слышно, как вниз катятся камешки. Он не прижимает меня к ограждению, но расстояние мизерное. От страха я срываюсь на дикий крик, резко развернувшись, и упираюсь спиной в грудь Миксаева. Хилый заборчик не внушает доверия, а от пропасти до моих ботинок меньше полуметра.

– Не провоцируй меня, Лера, – абсолютно спокойный шёпот мне в шею. – Я этого не люблю. Но если ты сильно хочешь, мы можем обсудить детали.

– Влад, пожалуйста! – сжимаю руками рукава его куртки, продолжая упираться спиной в грудь.

Он резко убирает руки с ограждения и, подхватив меня одной за талию, оттаскивает от обрыва. А потом отпускает.

Как рядом с ним вообще можно остаться умственно здоровой? Как не исчезнуть, не раствориться самой в его сумасшествии?

Отхожу к мотоциклу, опираюсь о него бёдрами и закрываю лицо руками. Слышу мягкие шаги по траве, чувствую кожей, что Влад подходит. Становится вплотную, берёт моё правую ладонь и отнимает от лица. Проводит своими пальцами по моим. Я бы даже сказала с нежностью, но это же Миксаев, значит, за этим последует «кнут».

– Ты сменила маникюр, – говорит негромко, а я удивлённо поднимаю на него глаза. – Тот мне нравился больше.

Он сжимает своими пальцами мой средний, тот самый, что я сфотографировала. На секунду у меня мелькает мысль, что он его сейчас мне сломает. Но Влад, аккуратно удерживая мою кисть, подносит её к своему рту и проводит по среднему пальцу языком.