распоряжения отдавать. Командующий Берлинским оборонительным районом постоянно сталкивался с противоположными распоряжениями имперского комиссара обороны, который в свою очередь наталкивался на контраргументы гауляйтера Бранденбурга и рейхсляйтера Бормана. Генерал-лейтенант Рейман отдал приказ одному из батальонов фольксштурма поскорее занять позицию в районе Панкова. А рейхсминистр доктор Геббельс тотчас распорядился через соответствующий районный комитет отозвать батальон назад в Шарлоттенбург. Но поскольку здесь речь идет о бранденбургском подразделении, по приказу гауляйтера Штюртца батальон был направлен в конце концов в Потсдам.

Из-за этих неупорядоченных отношений генерал-лейтенант Риттер фон Хауеншильд уже в марте 1945 года потерпел фиаско и был освобожден от своей должности. Генерал-лейтенант Рейман находился в такой же самой отчаянной ситуации. Он неустанно пытался добиться ясности в дальнейшем развитии событий у начальника штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вооруженных сил и у начальника Генерального штаба сухопутных войск. Однако ни генерал-полковник Йодль, ни генерал Кребс не могли дать ему никаких указаний, так как сами ничего конкретного не знали. Когда генерал Рейман еще раз обратил внимание Верховного главнокомандования вооруженных сил на то, что необходимо наконец сделать хоть «что-то», чтобы уже в ближайшие дни в Берлине не воцарился невообразимый хаос, он получил личный приказ Гитлера. В этом приказе коротко и ясно говорилось, что командующему Берлинским оборонительным районом не стоит беспокоиться об обороне города. Если дело дойдет до битвы за город, то защищать столицу рейха будет отступающая группа армий.

Поэтому для генерал-полковника Хейнрици, командующего группой армий «Висла», было полной неожиданностью, когда 19 апреля 1945 года ему была передана командная власть в Берлине. Поскольку до сих пор генерал-полковник был твердо убежден в том, что многомиллионный город обороняться не будет, он пытался в эти роковые дни отвратить от города уготовленную ему судьбу. Но у командующего не было возможностей, чтобы распутать клубок противоречий. Его распоряжения не признавались Гитлером.

Тогда – уже наступило 22 апреля, во многом решающий для Берлина день[11] – Гитлер подчинил Берлинский оборонительный район себе самому. Гитлер просто отдал приказ через голову командующего группой армий «Висла» Хейнрици. Генерал-лейтенант Рейман был немедленно смещен с должности. Ему поручалось командование армейской группой «Шпре», которая формировалась в Потсдаме. При этом речь шла об остатках разгромленных соединений или запасных частях, численность которых не достигала даже штатной численности одной дивизии.

Командующему 3-м военным округом, генералу инженерных войск Кунце, поручалось исполнять обязанности командующего Берлинским оборонительным районом под общим командованием Гитлера. Генерал посчитал, что не справится с этим заданием, и отклонил это предложение. Множество воинских частей (даже если здесь идет речь о жалких остатках), которые находились на 22 апреля в Берлине и сражались с первыми прорвавшимися советскими соединениями, не имели командующего. Тогда выбор Гитлера пал на функционера нацистской партии, некоего полковника Кэтера, ответственного офицера управления в Верховном главнокомандовании вооруженных сил. Полковник, произведенный на короткое время в генералы, был назначен командующим Берлинским оборонительным районом. Полковник Кэтер ожидал чего угодно, но только не этой, не сулящей ничего хорошего, должности. У полковника совсем не оставалось времени, чтобы за остающиеся в его распоряжении часы войти в курс дела. Он был совершенно неизвестен в войсках, и офицеры, обладавшие командными полномочиями в восьми секторах обороны города, тоже ничего не знали о своем новом командующем.

Для Берлина уже не было возможностей спасения. Когда во второй половине дня 22 апреля Гитлер получил достоверные сведения о том, что обергруппенфюрер СС Штайнер со своей армейской группой так и не перешел в контрнаступление из района Гогенцоллерн-канала в направлении Берлина, он понял, что все пропало[12].

Фельдмаршал Кейтель и генерал-полковник Йодль находились на пути к войскам, чтобы приказать им нанести еще один контрудар. У последнего начальника Генерального штаба люфтваффе, генерала Коллера, больше не было соединений, которые он мог бы ввести в бой. В этот вечер рейхсминистр доктор Геббельс ни на шаг не отходил от Гитлера. И именно ему удалось снова посеять в душе Гитлера надежду.

Гитлер снова «возвратился к жизни», приказал принести ему карты, вызвал Йодля и Кребса, обратился к ним с пространной речью и снова отдавал приказы. Теперь вдруг оказалось, что Берлин надо защищать до последнего патрона. Необходимо использовать последний шанс. Взгляд Гитлера упал на карту с нанесенной обстановкой, которую развернул перед ним генерал Кребс. Нервно подрагивающая ладонь фюрера скользила по нанесенным линиям и точкам и вдруг замерла.

– Здесь, LVI танковый корпус! Я же приказал, чтобы корпус отошел в Берлин! Почему он отходит на юг? Корпус должен находиться в городе! Немедленно, сию же минуту! Я хочу поговорить с командиром корпуса! Тотчас, сейчас же!

Глава 5

Приказы, приказы…

Геббельс, на которого в роковую ночь на 23 апреля 1945 года возлагалась вся власть в Берлине, приступает к делу со зловещим интеллектом и вдохновением предназначенного для пропагандистской работы оптимиста. В течение часа он издал целый поток приказов и распоряжений, которые немедленно рассылались во все берлинские партийные органы и военные командные инстанции. Типографии работали на полную мощность. Собрали авторов передовиц дневной прессы, и они узнали о великом «историческом повороте» в битве за Берлин.

Как только забрезжило утро нового дня и люди начали боязливо выходить на улицу, чтобы отправиться на свои рабочие места или встать в очереди у продовольственных магазинов, они увидели повсюду новые плакаты: на афишных тумбах, на рекламных щитах, на стенах домов, в витринах газетных филиалов. Проворные берлинские мальчишки – продавцы газет – спешили их распространить, перепрыгивая через кучи мусора, через воронки от бомб, перелезая через остовы сгоревших грузовиков, протискиваясь через противотанковые заграждения.

«Экстренный выпуск, экстренный выпуск!»

Мужчины и женщины жадно расхватывали газеты. Они, которые последние дни и ночи провели в подвалах, бункерах, на станциях метро и кольцевой железной дороги в неуверенности в уготованной им судьбе, которые растерянно, в отчаянии и оцепенении ожидали развития битвы, вырывали газеты из рук мальчишек. Усталыми, воспаленными от дыма пожарищ глазами они читали строки:

«Город Берлин будет обороняться до последнего человека! Сражайтесь с фанатичным ожесточением за ваших жен, детей и матерей! Мы устоим в борьбе!.. Все солдаты и бойцы фольксштурма, направленные на оборону столицы рейха, должны занять предписанные позиции и обязаны немедленно вступить в бой, как только покажутся советские танки!.. Сейчас необходимо сохранять железную дисциплину, продемонстрировать максимальную уверенность в своих силах… Предателей надо немедленно расстреливать на месте или вешать. Сейчас имеет силу только один лозунг: фанатичное и ожесточенное сопротивление во всех точках города. Будьте бдительны! Самоотверженно защищайте жизнь ваших жен,