матерей и детей… Большевики ведут свою войну без всякой жалости. Кто хотел бы, чтобы его жена и дети были обесчещены? Какой мужчина хотел бы получить пулю в затылок? На вас, защитники Берлина, смотрят ваши матери, ваши дети и ваши жены. Сейчас они доверили вам свои жизни. Час испытаний пробил…»

Люди быстро читали воззвание имперского комиссара обороны. Этим утром у них оставалось немного свободного времени. Несмотря на все более громкую канонаду, жизнь в городе продолжалась. Туда, где не ходили трамваи и поезда городской железной дороги, городское управление направляло грузовики, которые подвозили мужчин и женщин к их бюро и заводам. Целленляйтеры и блокляйтеры НСДАП собирали остальных и вели их на строительные работы.

Где бы в этот день ни находились берлинцы, все они говорили о воззвании Геббельса. Как всегда, слова Геббельса давали толчок фантазии берлинцев. Никто уже не хотел видеть серьезность положения. Все цеплялись за последний проблеск надежды. Они слышали и прочитали, что две освободительные армии уже находятся в пути. В течение нескольких часов каждому берлинцу стали известны имена генерала Венка и обергруппенфюрера СС Штайнера. Все подбадривали друг друга. Каждому казалось, что нарастание или ослабление канонады свидетельствовали о приближении армии Венка.

Утром 23 апреля столица рейха получила сильные импульсы. «Фюрер справится с этим!» Эта фраза еще раз воодушевила умы. Мужчины, простояв восемь и более часов за своими станками, брали в руки лопаты и заступы и шли рыть противотанковые рвы или разбирать завалы, оставшиеся после последней бомбардировки. Женщины ходили по магазинам, присматривали за детьми, вели домашнее хозяйство и в конце концов тоже брались за лопаты и кирки. Юноши и девушки в форме гитлерюгенда и Союза немецких девушек собирались на имперском стадионе, где формировалась бригада гитлерюгенда. Здесь их обучали обращению с фаустпатронами и ручными гранатами.

Еще раз ярко проявилось соперничество между партией и вермахтом. Крайсляйтеры и прочие политические ляйтеры превзошли самих себя в выдвижении лозунгов, призванных повысить стойкость и выдержку. Все они считали, что теперь могут отдавать приказы армейским офицерам. Рейхсфюрер СС преобразовал свои оперативные группы, до сих пор находившиеся в тылу на родине, в «летучие военно-полевые суды», которые устраивали охоту на дезертиров. Только энергичным командирам удавалось противостоять этим актам произвола партии и рейхсфюрера СС.

В центре всех событий находился Геббельс. Он действительно взял на себя общее руководство в Берлине. Гитлер оставался в своем бункере вместе со своим окружением. А Геббельс отдавал необходимые приказы. Он знал, что в свое время захватил Берлин с помощью пропаганды, и теперь собирался с помощью пропаганды защитить город.

Вскоре после того, как было напечатано и обнародовано его первое воззвание, последовало второе. И это воззвание еще раз свидетельствовало о его дьявольском таланте агитатора, способного страстными фразами, обращенными к массам, увлечь их:

«Честно и стойко мы исполним свой долг, станем примером отважной самообороны для всего немецкого народа. Негодяй и подлец тот, кто в этот час предпочтет мужественной борьбе постыдную трусость и позорное малодушие. Солдаты, раненые, мужчины Берлина! К оружию!»

Едва типографии успели распечатать эти воззвания, как в ротационных машинах уже запорхали новые приказы, призывы и постановления:

«Запомните: каждый, кто пропагандирует или одобряет меры, ослабляющие силу нашего сопротивления, является предателем! Он должен быть немедленно расстрелян…»

По улицам города спешили члены гитлерюгенда и Союза немецких девушек, торопились калеки и старики. Все они разносили специальные выпуски напечатанных в Берлине фронтовых газет. Все они громко выкрикивали спешащим мимо прохожим новые призывы и приказы. Как и утром 23 апреля, и сегодня, и на следующий день люди вырывали из рук разносчиков газет листовки и газеты. Берлинцы снова и снова перечитывали их, черпая новые надежды.

Газета «Берлинер моргенпост» возвещала 24 апреля:

«Призыв остается прежним: Берлин защищается всем имеющимся оружием и всеми средствами и всем мужеством и отвагой своих мужчин и солдат. Каждый, кто может держать в руках оружие, тотчас добровольно обращается в комендатуру Берлина. Полезны также и раненые с их богатым опытом и их умением командовать войсками. Гауляйтер и имперский комиссар обороны призвал их помочь при обороне нашего родного города Берлина. Кто еще не вступил в ряды фольксштурма, вступает в него сейчас. Он получает оружие…»

Другие газеты, которые вышли в этот день, провозглашали те же самые лозунги и вдохновляющие фразы.

«Большевизм должен истечь кровью перед столицей Германского рейха, так оно и будет», —

писала газета «12-Ур-Блатт», а газета «Дер ангриф» пришла к выводу:

«Из общего обзора положения, сложившегося в данный момент во всех горячих точках боевых действий в городе и в окрестностях, вытекает, что вполне возможно сохранение масштабов оказываемого врагу сопротивления, более того, можно оказывать еще более упорное сопротивление, а кроме того, существует также возможность перехода в контратаки».

Эти слова пробуждали последние надежды. Поскольку если у вермахта есть еще силы переходить в наступление, чтобы освободить Берлин, то он найдет также силы, чтобы завоевать победу!

«Венк приближается!»

«Вы слышали, говорят, что Венк уже в Потсдаме?»

«В городе танковый корпус!»

«Нас спасут!»

Это те слова, которые 23 апреля берлинцы говорили друг другу на всех улицах и площадях, на заводах и в бюро, на баррикадах и в бомбоубежищах. Вот еще одна листовка. Она сильно измята. Сотни рук уже держали ее и снова и снова передавали дальше:

«Слова фюрера сохраняют свою силу: Берлин останется немецким!.. При сообщении о быстром приближении испытанных в боях соединений защитники столицы рейха сразу приободрились и сражаются с невиданным упорством и ожесточением с твердой надеждой скоро услышать грохот орудий наступающих резервов».

Берлинцы лихорадочно пытались что-то сделать. Вспыхнула надежда. Нет, русским не удастся ворваться в Берлин! Берлинским женщинам не придется пережить бесчестье, которое пришлось вынести многим женщинам в Восточной и Западной Пруссии, в Померании и Позене (Познани), в Судетах и Силезии. Мужчин не будут насильно увозить и убивать! Нет, приближается деблокирование Берлина, и все снова будет хорошо!

Все берлинцы образовали в эти часы одну единую большую семью. Все плохое мгновенно забылось. В этот час, когда на чаше весов лежали опасность и надежда, Берлин стал одним единым большим сообществом. И хотя 23 апреля только в центре города разорвалось около 500 советских снарядов и хотя из пригородов доносился треск пулеметов и кваканье минометов, к этому быстро привыкли. Уже много месяцев Берлин находился под градом бомб английских и американских авиационных эскадр бомбардировщиков. Поэтому разрывы артиллерийских снарядов воспринимались как почти безобидные, на них не