с Березовским и доверительные отношения с Абрамовичем. И это неслучайно, поскольку в тот период именно деньги реально увлекали Путина как особый и уникальный – в то время – инструмент. По сути, Путин и был призван кланом Ельцина во власть как человек, которому можно было доверить сохранение денег и ликвидацию конфликта интересов между группами громадных финансовых активов и потоков. Но посмотрим, с чего он начал свои отношения с деньгами.

Он начал фактически с борьбы с коррупцией. По оценкам международного экспертного сообщества, уровень бытовой коррупции за 2000–2010 годы резко (на порядок) снизился.

«Интуитивист» и «одиночка» (по приведенной выше классификации), Путин очень редко раскрывает свою мыслительную кухню – мотивы и побуждения. Но я, как мне кажется, с большой вероятностью могу представить ход его мыслей в то время.

Ему досталась не только фактически убитая, но и реально разделенная страна. Даже не разделенная, а расчлененная. Потому что Россию не делили аккуратно и деликатно – как, например, Чехословакию в 90-е. Ее грубо кромсали на части, определенные субъекты с кровью вырывали ее громадные куски территориально-государственной плоти.

Эти субъекты звались олигархами (по самоопределению) и губернаторами (по официальной классификации). Олигархи, многие из которых вышли из комсомола, как правило, вырывали из страны определенные промышленно-финансовые отрасли (как сейчас говорят, кластеры). Как правило, те, которые они курировали еще в советские годы, собирая в этих вотчинах комсомольский взнос. А губернаторы вырывали куски своих подотчетных территорий.

И те и другие тогда почти поделили страну, аккумулировав прежде всего ее деньги в свою собственность. Соответственно, по логике Путина, начать сшивание страны можно было только их деньгами.

Надо было вернуть их деньги тем или иным способом в казну. Надо было сами деньги из инструмента создания «феодов» – прообразов будущих независимых якутий, сибирских и дальневосточных республик – превратить в бесчисленное количество даже не потоков, а ниточек, скрепляющих страну (помните, как Гулливера связывали нитками – тонко, но прочно).

Для этих целей лучше всего и было провести нечто, что под прикрытием можно было назвать «борьбой с коррупцией». (Такие названия, как «экспроприация» и «репрессии», мир не принял бы)

Поэтому первый шаг для возврата денег – а точнее, для изменения их качества из расчленяющих страну в сшивающих ее – Путин и начал с диалога с главными олигархами. Помните, первым серьезным его шагом в этом направлении была встреча с «семибанкирщиной» – с предложением часть денег вернуть в виде налогов, а часть направить на единство страны в виде акцентированных инвестиций. Его предложение тогда не приняли всерьез. Ну-ну.

Почти то же самое было предложено губернаторам, но об этом – в следующем дане.

Подобные шаги не только сделали Путина фактическим повелителем денег – он изменил само качество денег в России. Это реплика для тех, кто постоянно ищет его личные мотивы и личные активы в любых монетаристских решениях. Но это те, кто не читал наших предыдущих глав и не понимает, что здесь он действовал как «выживальщик» и разведчик, получивший задание спасти свою страну. Но это если говорить пафосно, а операцией прикрытия, повторяю, была борьба с коррупцией. Эта стратегия продолжалась и потом.

Например, в марте 2011 года Путин заявил о необходимости введения нормы, обязывающей госчиновников отчитываться о своих расходах. Соответствующий закон («О контроле над соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам») был подписан Путиным в начале декабря 2012 года.

Согласно исследованию британской аудиторской компании Ernst&Young, проведенному весной 2012 года, за 2011 год коррупционные риски в России значительно снизились и по многим параметрам стали ниже среднемирового уровня. В исследовании Ernst&Young приняли участие свыше 1500 топ-менеджеров крупнейших компаний из 43 стран мира. И если в 2011 году 39 процентов опрошенных в России менеджеров заявляли о необходимости давать взятки наличными для защиты бизнеса или достижения корпоративных выгод, то в 2012 году таких стало 16 процентов.

В апреле 2013 года Госдума РФ приняла внесенный Путиным закон, запрещающий чиновникам, депутатам, судьям, сотрудникам силовых структур иметь банковские счета и финансовые активы за рубежом; недвижимость за границей иметь разрешается, но она должна быть в обязательном порядке задекларирована.

Симптоматично, что чем больше Путин боролся с коррупцией, тем сильнее и чаще его самого обвиняли в коррупции, но не общественные и экспертные, а государственные и политические институты Запада.

Можно даже сформулировать своего рода закономерность: успех борьбы с коррупцией в России прямо пропорционален критике Запада в коррумпированности российской власти. Этот парадокс в свое время доходчиво объяснил политолог Дмитрий Саймс[13].

Он объяснил это международной и межпартийной конкуренцией в США в преддверии президентских выборов и попытками избежать впечатления, «будто Обама отступает перед Путиным и будто Путин переигрывает Обаму».

Сегодня же подобные обвинения можно объяснить конкуренцией с другими лидерами западного мира.

Но вернемся к неоспоримому для нас факту пристального внимания Путина к деньгам как эффективному инструменту управления в более широком аспекте. Именно в этот период «увлечения» монетаризмом Путин приходит, на наш взгляд, к выводу о «персональности» денег.

В 90-е годы вся российская – да и в целом постсоветская – элита была помешана на слове «инвестиции». Деньги тогда представлялись как некие бестелесные сущности, которые сами перемещаются по миру и оседают в точках их приманивания и прикармливания.

Но уже в впервые годы своего президентства Путин преодолевает этот абстрактный подход и начинает понимать, что в финансовой природе субъектами выступают не инвестиции, а инвестор. Именно инвесторы являются повелителями денег, управляют их потоками, точками и сферами приложения. У денег нет характера, особенностей, причуд. Характеры и причуды есть у инвесторов. Поэтому именно в это время Путин даже ставит своего рода эксперименты, позволяющие понять, что это за «зверь» такой – инвестор в России.

В этом плане забавен один случай, который в прессе того времени окрестили «случай с перстнем».

В июне 2013 года внимание международной прессы привлекла история с бриллиантовым наградным перстнем Super Bowl (Суперкубок) стоимостью около 25 тысяч долларов, принадлежавшим американскому бизнесмену, владельцу команды по американскому футболу New England Patriots Роберту Крафту и оказавшимся в 2005 году в кармане у Путина при неясных обстоятельствах.

По утверждению спортивного магната в интервью New York Post, в 2005 году на встрече с Путиным в Санкт-Петербурге он продемонстрировал российскому президенту перстень из золота, инкрустированный 124 бриллиантами. По словам Крафта, Путин покрутил перстень в руках, примерил, а затем положил драгоценность в карман.

Попытки Крафта немедленно вернуть перстень натолкнулись на противодействие сотрудников Федеральной службы охраны.

Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков отверг обвинения магната, пояснив в интервью CNN, что на той встрече стоял в 20 сантиметрах от Крафта, видел и слышал, как американец подарил Путину кольцо «из уважения к русскому народу». В 2005 году этого не отрицал и сам Крафт.

Однако в июне 2013 года Крафт стал утверждать, что все эти годы был вынужден скрывать от общественности и прессы изъятие Путиным наградного перстня победителя Суперкубка США по американскому футболу.

По утверждению же Пескова, с июня 2013 года кольцо хранится в библиотеке Кремля, где собраны и другие официальные подарки президенту России. Сам Путин, комментируя 21 июня 2013 года историю на Петербургском экономическом форуме, сказал, что не помнит ни Крафта, ни кольца…

Зачем мы так подробно рассказали эту уже почти историческую байку? На наш взгляд, она вписывается в непрерывные эксперименты «выживальщика» и разведчика Путина с деньгами, ценностями и их владельцами. Не владея никогда в жизни большими суммами, активами, средствами, он долго не совсем понимал природу денег, пределы их мотивации, глубину влияния на личность владельца. К тому же его восприятие современного мира денег, соблазнов и всеобщей продажности находилось в зоне аберрации процитированных нами кодексов. Помните, эти кодексы презирали богатство, запрещали куплю-продажу в моральной сфере и