Публики в зале собралось немного. Поэтому главных было видно сразу – трое в серых балахонах восседали по центру в резных деревянных креслах с очень высокими спинками. Впрочем, в зале имелись и еще несколько Иных в подобных одеяниях, в том числе и силачи, что провожали гостей на заседание.

Леонид никогда прежде не видывал настоящих Инквизиторов. Отчего-то он немедленно поделил Серых, как некое вещество, на две фракции: широкоплечие – явно стражники или кто-то вроде простых городовых, и худые, невысокие или старые – чины покрупнее.

Однако тут же поблескивали пенсне и моноклями несколько мужчин, одетых по современной парижской моде. Присутствовали также Иные других держав, их можно было распознать по нарядам. Леонид заметил даже одного чернокожего. Попытался взглянуть на ауру – и не смог. Наверняка высокоранговый колдун откуда-то из Сенегала или с Берега Слоновой Кости.

В углу стола примостился секретарь с пишущей машинкой, а ровно напротив него располагалась большая раскрытая книга, над которой замерло гусиное перо. Никакой чернильницы рядом с пером не наблюдалось.

Когда трое Светлых вошли в зал, все повернулись к ним. Больше всего внимания, разумеется, привлек к себе Яков Вилимович, который не преминул церемонно раскланяться. Хотя Мари оказалась единственной дамой в зале, и весьма прелестной, взглядов на ней никто не задержал.

Средний из троицы главных Инквизиторов коротко, деловито приветствовал новоприбывших и даже не поднялся навстречу. Перед ним на столе располагались телефонный аппарат и хрустальный магический шар на серебряной подставке со множеством выгравированных символов.

– Прошу садиться, Светлые. – Инквизитор указал на свободные места по левую руку, явно почетные.

– Соблаговолите представить вашего гостя, – с противоположной стороны от Инквизиторов поднялся Темный.

Брюсу хватило мимолетного взгляда через Сумрак, чтобы понять самому и дать понять Леониду, – чрезвычайно сильный маг.

– Имею честь рекомендовать посланника Ночного Дозора Российской империи, генерал-аншефа и нашего особого советника на время торгово-промышленной выставки, Светлого вне всяческих рангов, графа Джемса Даниэля Брюса!

Среди заседающих прошел шепоток.

Инквизитор чуть склонил голову – движение было почти неуловимо.

– Граф, в свою очередь имею честь представить вам месье Мориса де Робино, верховного Инквизитора Парижа и Великого Инквизитора Франции, – повернулся к Брюсу Пресветлый.

Картинка в колбе снова качнулась в такт поклону Брюса.

– Также имею честь представить главу Дневного Дозора Парижа месье Вуивра. – Градлон кивнул в сторону Темного.

– Насколько мне известно, – вдруг сказал другой Инквизитор, сидевший рядом с председателем коллегии, обладатель кустистых бровей и немигающего взгляда, делавших его похожим на филина. – Великий маг Брюс добровольно ушел в Сумрак более ста лет назад.

– Совершенно верно, – холодно ответил Градлон. – Хотя не совсем добровольно. Он пожертвовал земным существованием, дабы отвести беду от всех живущих.

– Полагаю, будет уместным просить разъяснений, – весомо произнес Морис.

– Извольте, – ответил Брюс. – Вычисления над астрономическими светилами и оракул совокупно предсказали мне падение небесного тела величиной с гору. От сотрясения, громадных волн и вулканических извержений могло погибнуть все живое. По меньшей мере на том материке, на каковом мы сейчас с вами стоим. Управляться с небесными телами не способны ни мы, ни Сумрак. Но зато судьбы земные подвластны влиянию Сумрака вполне. Только чтобы поменять судьбу материка, нужно много большее, чем у меня имелось. Я нарушил то, что не должен был нарушать, и Сумрак принял это вместе с моей сущностью. Механику я могу раскрыть Инквизиции при беседе с глазу на глаз.

– Мы с превеликим вниманием это выслушаем, – сказал Инквизитор с неподвижным взглядом.

– Не имею чести вас знать, почтенный?.. – обронил Брюс.

Иной в сером балахоне явно отвык представляться самостоятельно.

– Клаус Иероним Мария Кюхбауэр.

– Не тот ли, о ком мне доводилось слышать в Европе под именем Дункеля?

– Он самый. Как вам удалось воплотиться заново? Разрешать такое волен один Трибунал.

– Если Ночному Дозору было дано подобное право, мы потребуем компенсации! В размере не меньшем, чем вызов уважаемого графа из Сумрака! – вмешался Вуивр.

Его сумеречное имя показалось Леониду знакомым. Но он сейчас был в сознании Брюса и вряд ли сумел бы найти что-то в манускриптах, разбросанных по лаборатории.

– Осмелюсь спросить, досточтимый Дункель, вы сомневаетесь в честности ритуалов, применяемых стороной Света? – со значением осведомился глава Ночного Дозора.

– Пока я лишь спрашиваю, как такое возможно, – перевел на него Инквизитор совиный взгляд.

– Я не воплотился заново, почтенный Дункель, – сказал Брюс. – То, что вы видите перед собой, – тело моего ученика и ассистента, данное мне на время. Таковая метода известна магам Востока. Мне же ее помог осуществить почтенный Гэссар.

При упоминании имени Великого с Востока Инквизиторы переглянулись.

– Полагаю, уважаемый месье Брюс и здесь не откажется посвятить нас в тонкости ритуала, – высказался Морис де Робино.

– Я могу проделать это все на ваших глазах прямо на выставке, милостивые государи! Вестимо, в павильоне Иных.

– Боюсь, как бы не пришлось оттянуть этот момент, – произнес Морис. – Старшие, – он взглянул на Дункеля и третьего Инквизитора, сидевшего рядом, – вопрос с мнимым ревоплощением месье Брюса объявляю временно решенным. А вас, уважаемые, все же прошу садиться!

Он широким, отточенным жестом вежливости указал на места слева от тройки Инквизиторов.

Леонид, наблюдая за этим из башни, подумал о несправедливости. Получается, как будто Темные есть правая рука Инквизиции. Потом вспомнил: о чем-то таком его предупредили еще до выезда из Петербурга. Или не его, а Якова Вилимовича, а школяр Ленька подслушивал, сидя в этой же самой лаборатории. Французские Светлые любили символику. Инквизиция воплощала разумное равновесие. Свет же для них располагался на стороне сердца, кое у большинства людей находится с левой стороны.

Ближе всего к Инквизиторам сел Градлон, рядом занял изящный резной стул Брюс, прислонив к подлокотнику свою трость. Леонид не мог видеть, где Мари, пока наставник не повернул головы в ее сторону. Девушка пристроилась у самого края стола с блокнотом в кожаном переплете. Только вместо карандаша в ее руке оказалась тонкая острая палочка, и Брюс, а вместе с ним и ученик, с мимолетного взгляда через Сумрак уловил, что этот незатейливый прибор – заряженный силой артефакт. Но Яков Вилимович отвернулся, и предназначение палочки осталось для запертого в Сухаревой башне загадкой.

Широкоплечая фигура в сером балахоне притворила дверь в залу.