В Южной Атлантике 27 марта 1945 года военное правительство, возглавляемое генералом Эдельмиро Фаррелем,[30]которому помогал харизматичный полковник Перон, назначенный вице-президентом, объявило войну немцам и японцам.

Однако 10 июля в Мар-дель-Плате затянутое тучами небо едва скрывает в прибрежных водах силуэт немецкой подводной лодки. Возвращавшиеся в порт на своих желтых баркасах рыбаки замечают субмарину. И вскоре по радио звучит сообщение, которое пугает местных жителей.

К 10 июля Вторая мировая война уже закончилась, тысячи жителей Мар-дель-Платы, высыпавшие на пляж, удивленно взирали на темный подводный корабль и задавались вопросом: что делает немецкая подводная лодка у берегов Южной Атлантики, в такой дали от своей базы в Балтийском море? Быть может, экипаж субмарины убежал от страшной послевоенной действительности, ожидавших его тюрьмы или голода? Не прошло и полдня, как еще одна субмарина всплыла рядом с первой; это были две лишенные аппетита акулы, застывшие на водной глади, черные металлические плавники выступали из холодной зимней воды. Еще только вчера злейшие враги вдруг неожиданно стали желанными гостями. Экипажи субмарин U-530 и U-977 (так назывались эти стоящие на якоре перед Мар-дель-Платой черные акулы) попросили убежища, как просят милостыню нищие, совершенно без всякого стеснения. Просьба немцев, тешащих себя мыслью о жизни в Южной Америке, была положительно рассмотрена тем же самым правительством, которое ста днями ранее объявило войну их стране. Неделю спустя часть экипажа U-530 сошла на берег, немногие матросы и офицеры остались жить в городе, большинство уехало в неизвестном направлении, возможно, куда-то в горные районы Кордобы, долину Рио-Негро или в густую сельву Чако.

На рассвете 18 июля обе подводные лодки покинули порт, совершили погружение, проплыли под водой несколько часов и вскоре всплыли на поверхность недалеко от пустынных пляжей Сан-Клементе-дель-Тужу, в нескольких милях к северу от Мар-дель-Платы. Там обе команды сошли на берег, где встретились с другими ожидавшими их соотечественниками: тремя офицерами с линкора «Адмирал Граф Шпее».[31]Возле этих пустынных песчаных пляжей след субмарин теряется, направление, в котором они ушли, — страшная тайна, но кто-то говорит, что оба судна затоплены прямо там, в море перед Тужу. Но прежде чем раствориться в густом тумане легенды, субмарины расстались с десятками выгруженных из их чрева ящиков с сокровищами нацистских главарей, которым удалось сбежать от союзников и укрыться в Аргентине, — золото, бриллианты, доллары, фунты стерлингов и швейцарские франки; кто-то утверждает, что большая часть этого капитала перешла в руки Хуана Перона и его супруги Эвы Дуарте.

Но вот еще одна деталь: среди немногих матросов и офицеров команды U-530, которые попросили убежища в Мар-дель-Плате, упоминается один очень примечательный человек — Юрген Беккер, повар по профессии, которому не понадобилось много времени, чтобы оказаться в «Альмасене Буэнос-Айрес».

Когда Беккер в 1937 году поступил служить на немецкую подводную лодку, ему было шестнадцать лет. В те времена он был единственным учеником повара в старом небольшом пансионе в Киле, порту Балтийского моря. Вход в заведение прикрывала тонкая железная дверь, скрипевшая, как раненый мандрил, всякий раз, как она открывалась и закрывалась. Внутри — квадратная столовая зала, пол выложен в шахматном порядке черной и белой плиткой, желтые стены сплошь увешаны фотографиями, вымпелами, гербами, пистолетами и винтовками со страдающими артрозом спусковыми механизмами, а еще бесчисленные, отслужившие свой век морские штуковины, свисающие с деревянного потолка. Дневной свет и отблески ночи с трудом просачивались через мутные от маслянистых испарений стекла четырех забранных железными решетками окон, десяток квадратных столов из кедра и стулья из прочного дерева, короткая стойка для подачи заказанных блюд, два шкафа с полками, полными бутылок, склянок и столовой посуды. В пансионе обычно питались военные моряки, которые постоянно уходили на морские маневры на броненосцах, крейсерах, подводных лодках и эсминцах. Люди приходили, они пили и ели; как купленные забастовщики, они горланили про свои подвиги, перемежая рассказы взрывами дребезжащего, словно ржавое железо, хохота, хвастались горячими ляжками, которые они оседлывали в том или ином борделе, с громогласными воплями отмеряли округлость грудей, меж которых они накачивались ромом похоти и сладострастия, поднимали тосты во здравие своего истерзанного алкоголем брюха и трескали любимое блюдо Gefüllte Schweinerrippchen, знаменитые свиные ребрышки, упоительно приготовленные с черным виноградом, яблоками и белым ромом.

Жаркая и просаленная кухня пансиона, где Юрген Беккер работал с десяти лет, постепенно пробудила его богатое воображение, и он начал придумывать свои собственные блюда: так родились рецепты вкуснейших блюд, таких как Scheerhafen Hasentoff — разделанная на кусочки зайчатина выдерживается два или три дня в глиняном горшочке с луком, чесноком, тимьяном и красным вином, затем туда добавляют капельку жира, свиное сало, кусочки обжаренного хлеба и бульон, все это варится и подается горячим, посыпанным измельченным миртом. Это блюдо бальзамической силы снискало Юргену безоговорочную любовь моряков, которые валом валили в пансион, кто-то из них предложил Юргену стать членом экипажа своего судна, обещая двойную плату в порту и тройную — в море. Юрген Беккер немедленно принял предложение, потому что, если сказать по правде, до этого момента ему в жизни не везло: шестью годами ранее он остался сиротой, его родители погибли в железнодорожной катастрофе, так что воспитывал его дядя, повар пансиона, который обращался с ним как с рабом и даже брал с него деньги за то, что Юрген занимал захудалую комнатенку в доме, где они жили. Выслушав предложение, Юрген почувствовал, как его лица коснулось неожиданное дыхание свободы, а вслед за ним и ядовитое презрение дяди, который прокричал, что наконец-то он перестанет терзать его своим убогим присутствием. Юрген заполнил бумаги, выдержал кое-какие собеседования с военными, прошел без проблем медицинскую комиссию и напоследок удовлетворил ехидное требование прусского капитана, не обделенного аристократическим самолюбованием — белый безукоризненный костюм, черные короткие, как у фюрера, усики, — он без излишнего зуда восхищался Sauerkraut, немецким блюдом, которое прочим известно как квашеная капуста. Помпезно выглядящему капитану не нравились такие юноши, как Юрген, беспородному происхождению он предпочитал благородную кровь, его раздражала непринужденная улыбка кандидата на место кока, а также его простая и открытая манера общения с другими, поэтому капитан попросил, чтобы юноша приготовил Sauerkraut с закрытыми глазами, полагаясь только на свое обоняние, осязание и память. Юрген принял вызов со смирением францисканца: он привык готовить в полумраке пансиона, передвигаться, ни на что не натыкаясь, в унылой темноте своей каморки. Он отправился вместе с капитаном на кухню броненосца, бросил ястребиный взгляд на обстановку и сказал, что готов. С повязкой на глазах он задвигал руками с точностью хирурга: отыскал белокочанную капусту, нашинковал кочаны, перемешивая капусту в кастрюле, заложил слои крупной соли, морской соли и перца горошком, потом закрыл все это крышкой и оставил отстаиваться под гнетом. Вернулся через семь дней: капитан рядом с ним, а он перед кастрюлей снова с завязанными глазами. Отварил морковь с луковицами, предварительно порезав все кружочками, добавил немного белого рейнского вина, свиного и гусиного жира; не забыл он добавить и кое-что еще: франкфуртские сосиски, несколько кусочков копченой ветчины из Вестфалии, немного шпига и свиных ребрышек. Юрген закончил готовку, подал квашеную капусту на подносе и снял повязку с глаз. Капитан был обескуражен — он никогда не видел подобной ловкости, а также никогда не пробовал подобного кушанья. Он сдержанно, словно спартанец, съел полную тарелку и важно сказал, что с заданием Юрген справился удовлетворительно. Юрген расплылся в улыбке, тихо сказал «спасибо» и собрался уже попрощаться, но капитан неожиданно остановил его и назвал первое место его службы в качестве матроса в армаде Третьего рейха: кухня подводной лодки U-530, стоявшей в порту и готовящейся выйти в море в неизвестном направлении.