— Меня это нисколько не утомит! — вскричал егопревосходительство, от любопытства теряя свою чванливость.

Однако дон Педро не пожелал вдаваться в подробности,невзирая на проявленный к ним интерес.

— Нет, нет, как-нибудь потом, если у вас ещё не пропадётохота. Не столь уж это существенно. Для вашего превосходительства существенно,главным образом, то, что мне удалось бежать. Меня подобрал корабль «Сент-Томас»и доставил сюда, и я счастлив, что могу выполнить данное мне поручение. — Онпротянул губернатору свёрнутый пергамент. — Я упомянул о моих злоключениях лишьдля того, чтобы объяснить вам, как могло случиться, что этот документ таксильно пострадал от морской воды, хотя, впрочем, не настолько, чтобы статьнеудобочитаемым. В этом послании государственный секретарь его величестваоповещает вас о том, что нашему монарху, да хранит его бог, угодно было в знакпризнания ваших уже упомянутых мною заслуг одарить вас своей высокой милостью,возведя в ранг рыцаря самого высшего ордена — ордена святого ЯковаКомпостельского.

Дон Хайме побледнел, затем побагровел. В неописуемомволнении он взял дрожащей рукой послание и развернул его. Документ и в самомделе был сильно подпорчен морской водой. Некоторые слова совсем расплылись. Наместе титула губернатора Пуэрто-Рико и его фамилии было водянистое чернильноепятно, а ещё несколько слов и вовсе смыло водой, однако основное содержаниеписьма, целиком соответствовавшее сообщению дона Педро, явствовало из этогопослания с полной очевидностью и было скреплено королевской подписью, котораянисколько не пострадала.

Когда дон Хайме оторвал наконец глаза от бумаги, дон Педропротянул ему кожаный футляр и нажал пружинку. Крышка отскочила, и глазагубернатора ослепил блеск рубинов, сверкавших, подобно раскалённым углям, начёрном бархате футляра.

— Вот орден, — сказал дон Педро. — Крест святого ЯковаКомпостельского — самый высокий и почётный из всех орденов, и вы имнаграждаетесь.

Дон Хайме с опаской, словно святыню, взял в руки футляр иуставился на сверкающий крест. Монах, приблизившись к губернатору, бормоталслова поздравления. Любой орден был бы высокой и нежданной наградой для донаХайме за его заслуги перед испанской короной. Но награждение его самым высоким,самым почётным из всех орденов превосходило всякое вероятие, и губернаторПуэрто-Рико на какое-то мгновение был совершенно ошеломлён величием этогособытия.

Однако через несколько минут, когда в комнату вошлаочаровательная молодая дама, изящная и хрупкая, к дону Хайме уже вернулись егообычное самодовольство и самоуверенность.

Увидав элегантного незнакомца, тотчас поднявшегося при еёпоявлении, дама в смущении и нерешительности замерла на пороге. Она обратиласьк дону Хайме:

— Извините. Я не знала, что вы заняты.

Дон Хайме язвительно рассмеялся и повернулся к монаху.

— Вы слышите! Она не знала, что я занят. Я — представителькороля на Пуэрто-Рико, губернатор этого острова по повелению его величества, амоя супруга не знает, что я могу быть занят, — она полагает, что у меня многосвободного времени! Это же просто невообразимо! Однако подойди сюда, Эрнанда,подойди сюда! — В голосе его зазвучали хвастливые нотки. — Взгляни, какой честиудостоил король своего ничтожного слугу. Быть может, хотя бы это поможет тебепонять то, что уже понял его величество, воздав мне должное, в то время как моясупруга оказалась не в состоянии этого сделать, — король оценил по заслугамусердие, с коим несу я бремя моего поста.

Донья Эрнанда робко приблизилась, повинуясь его зову.

— Что это, дон Хайме?

— «Что это»! — насмешливо передразнил дон Хайме своюсупругу. — Да всего-навсего вот что! — Он раскрыл перед ней футляр. — Еговеличество награждает меня крестом святого Якова Компостельского!

Донья Эрнанда чувствовала, что над ней смеются. Её бледные,нежные щёки слегка порозовели. Но не радость, нет, породила этот румянец, итоскующий взгляд больших тёмных глаз не заискрился от удовольствия при видеордена. Скорее, подумалось дону Педро, донья Эрнанда покраснела от негодованияи стыда за своего грубияна мужа, так презрительно и неучтиво обошедшегося с нейв присутствии незнакомца.

— Я очень рада, дон Хайме, — сказала она мягко. Голос еёпрозвучал устало. — Поздравляю вас. Я очень рада.

— Ах, вот как! Вы рады? Фрей Алонсо, прошу вас отметить, чтодонья Эрнанда рада. — В своих насмешках над женой дон Хайме даже не давал себетруда проявлять остроумие. — Кстати, этот господин, доставивший сюда орден,какой-то твой родственник, Эрнанда.

Донья Эрнанда обернулась, снова взглянула на элегантногонезнакомца взглянула как на чужого. Однако она как будто не решалась заявить,что не знает его. Отказаться признать посланца короля, принёсшего весть овысокой награде, да ещё в присутствии такого супруга, как дон Хайме, на эторешиться нелегко. К тому же род их был очень многочислен, и могли ведьоказаться у неё и такие родственники, с которыми она не была знакома лично.

Незнакомец низко поклонился; локоны парика почти закрыли еголицо.

— Вы едва ли помните меня, донья Эрнанда. Тем не менее, яваш кузен, и вы, без сомнения, слышали обо мне от другого вашего кузена —Родриго. Я — Педро де Кейрос.

— Вы Педро? Вот как… — Она вгляделась в него болеепристально и принуждённо рассмеялась. — Я помню Педро. Мы играли вместе, когдабыли детьми, Педро и я.

В её голосе прозвучал оттенок недоверия. Но Педроневозмутимо произнёс, глядя ей в глаза:

— Вероятно, это было в Сантарене?

— Да, в Сантарене. — Его уверенность, казалось, поколебалаеё. — Но вы тогда были толстый, маленький крепыш с золотистыми кудрями.

Дон Педро рассмеялся:

— Я немного отощал, пока рос, и мне пришёлся по вкусу чёрныйпарик.

— Вероятно, от этого глаза у вас неожиданно стали синими. Ячто-то не помню, чтобы у вас были синие глаза…

— О боже праведный, ну не дурочка ли! — не выдержал еёсупруг. — Вы же никогда ничего не помните!

Она повернулась к нему, губы её задрожали, но глаза твёрдовстретили его насмешливый взгляд. Резкое слово вот-вот готово было слететь с еёгуб, но она сдержалась и промолвила очень тихо:

— О нет. Есть вещи, которых женщины не забывают.

— Что касается памяти, — с холодным достоинством произнёсдон Педро, обращаясь к губернатору, — то я, со своей стороны, тоже что-то неприпомню, чтобы в нашем роду встречались дурочки.

— Значит, чёрт побери, вам нужно было попасть в Пуэрто-Рико,чтобы сделать это открытие, — хрипло расхохотавшись, отпарировал егопревосходительство.