– Александр Русланович занят, – сухо бросил он нам вместо хотя бы формального приветствия.

– А когда он освободится? – поинтересовался я.

– Не могу сего знать, – отрезал прапорщик.

– Что ж, мы обождем, – пожав плечами, я кивнул Юльке на диванчик в углу приемной – должно быть, как раз на подобный случай и предусмотренный – и направился туда сам.

Однако адъютант и не думал оставить нас в покое.

– Молодой князь, княжна, уверен, что у вас есть множество важных дел, совершенно не терпящих отлагательства, – прошипел он, сверля нас взглядом. – Шли бы вы ими заняться!

– Что, простите? – вздернул брови я.

Это уже, пожалуй, выходило за рамки всякой неучтивости.

«Позвольте заметить, сударь: подобными советами не стоит пренебрегать», – встрял мой фамильяр.

«Да какого астрала?!» – возмутился я.

– Уходите отсюда, – едва ли не одними губами произнес между тем прапорщик. – Немедленно уходите – пока не…

В этот момент дверь кабинета ротмистра за его спиной резко отворилась.

– …поздно, – все же закончил фразу адъютант.

А тем временем в казавшейся мне до сих пор весьма просторной приемной очень быстро сделалось до крайности тесно.

Первым из кабинета вышел высокий пожилой полковник, в котором я узнал князя Репнина, по версии Миланы – одного из подлинных хозяев нынешней Первопрестольной. До сегодняшнего дня в кремле я с ним как-то не пересекался, но хорошо помнил по декабрьской дуэли Воронцовой с Ростопчиным-старшим, в которой командир Московского лейб-гвардии полка выступал одним из наблюдателей – на пару с Петровым-Бошировым, кстати.

Что до упомянутого Петрова-Боширова, то не замедлил появиться и он – в окружении аж полудюжины статных гвардейцев. И, судя по металлическим перчаткам на руках ротмистра, не позволявшим собрать пальцы для магической техники, сопровождал его отнюдь не почетный эскорт – скорее, строгий конвой.

Разом потеряв к нам с Юлькой всякий интерес, прапорщик отступил в сторону. А вот Репнин напротив, воззрился на меня – с удивлением и нескрываемой неприязнью.

– Молодой князь, что вы здесь делаете? – сурово осведомился он.

– Позвольте задать вам тот же вопрос, господин половник: что здесь делаете вы? – процедил я – впрочем, прекрасно уже зная ответ.

– Сие – не вашего ума дело! – отрезал Репнин. – Но раз уж вы тут… Взять и этих тоже! – распорядился он подчиненным.

Я, не задумываясь, вскинул щит, Юлька – так два разом.

«Ди-Сы?» – позвал я духа, но ответа почему-то не получил.

Куда он вдруг делся?!

А между тем к нам с мелкой решительно шагнул усатый гвардейский штабс-ротмистр.

– Уберите защиту, молодой князь, – хмуро потребовал он. – Не заставляйте ее пробивать!

– А получится? – холодно прищурился я на него, одновременно складывая в кукиш пальцы свободной до сих пор левой руки.

– Даже не сомневайтесь, – заверил меня гвардеец. – Нас больше, а злыдень ваш вам уже не помощник!

«Сударь, я тут имел неосторожность угодить в духоловку, – едва-едва донесся до меня долгожданный голос духа. – Простите, недоглядел. Но если вас интересует совет неудачника, рекомендую не оказывать сопротивления: шансов на успех у вас нет. Сожалею…» – речь «паука» оборвалась.

– Не тяните мимикра из астрала, молодой князь! – грозно прикрикнул на меня штабс-ротмистр. – Не ухудшайте свое и без того незавидное положение!

Мой взгляд судорожно заметался в поисках выхода – и замер на лице Петрова-Боширова.

«Что мне делать?» – спросил бы я сейчас жандарма, помогай нам в разговоре какой-нибудь дух. Впрочем, мой вопрошающий взор и мимолетный скос глаз в направлении готовой к удару фиги Александр Русланович без труда расшифровал и так. И едва заметно покачал головой: не стоит, мол. Я демонстративно расслабил собранные в кукиш пальцы – на это Петров-Боширов коротко кивнул, с тенью виноватой улыбки: типа, все верно.

Что ж, ему, конечно, виднее…

Все же еще немного поколебавшись, я наконец убрал щит. После паузы в пару секунд, моему примеру с заметной неохотой последовала Юлька.

– Давно бы так, – с некоторым, похоже, облегчением буркнул гвардеец. Схватки, пусть и при явном своем преимуществе, он, как видно, вовсе не желал. – Вытяните руки вперед, – потребовал он затем.

Мы с мелкой подчинились, и другой гвардеец, в чине поручика, выдвинувшись из-за спины штабс-ротмистра, ловко надел нам на пальцы небольшие резиновые колодки. В отличие от литых перчаток, коих ранее удостоился Александр Русланович, эти при желании нетрудно было с рук снять или, действуя не на нуле, даже разодрать в клочья, но и то и другое потребовало бы времени, а оного бдительная охрана (справа и слева от нас уже встало по паре гвардейцев, и это они не жандарма сторожить бросили – новые подтянулись) нам, ясное дело, нипочем бы не предоставила.

– Уведите всех троих, – распорядился Репнин.

Гвардейский штабс-ротмистр указал нам взглядом направление, поручик слегка подтолкнул меня в спину – я даже не понял, просто рукой или магией – и мы двинулись к выходу из приемной.

В коридоре – неожиданно пустом и тихом, лишенном своей привычной суеты – мне мало-мальски удалось собраться с мыслями. Итак, мы опоздали, и триумвират Перова-Боширова таки сместил. Но нами – мной, Юлькой, Светкой, Машкой – судя по всему, собирались заняться далеко не в первую очередь. Как там сказал Репнин? «Раз уж вы тут…» То есть, получается, мы с мелкой тупо сами нарвались! Но зато теперь никаких иллюзий уже не осталось! И если за Каратовой с Муравьевой еще не пришли, а нам удастся их предупредить – девушки еще успеют унести ноги из кремля…

«Ди-Сы!» – окликнул я фамильяра. Да, он в духоловке, но в прошлый раз сумел же до меня докричаться…

«…сударь…» – я даже не был уверен, что не сам себе домыслил этот вялый отклик.

«Срочно известите Светку с Машкой!» – тем не менее проорал я духу.

«…мог бы… …сделал бы…» – нет, отвечал мне все же «паук», но вот только, судя по всему, связаться с Каратовой и Муравьевой было нынче не в его силах. Так, по крайней мере, я понял духа. Если ошибся – тем лучше! Но это, увы, вряд ли…

Что же делать? Оши тоже вне игры, с фамильяром Хилкова у меня прямой связи нет – да и едва ли Иван Иванович посмеет открыто