***

Семнадцать лет до Явления небожителей в Окрестности Горла богов

Тел-ар-Керрин из последних сил держал нить. На другом конце шерстяной плутовки был клубок: небольшой, но крепкий и туго скатанный. Вот только разматываться не хотел. Нить трещала и норовила разорваться в паре мест. Маг только вздыхал: все говорило о том, что обладатель этой нити судьбы в мире живых оставаться не хотел.

Тель давно уже опустошил чашу, сорвал все до единого кристаллы с ремешка и сейчас у него осталась последняя надежда: ученик-источник да древнее, как Темные горы, заклинание. Парень открылся, и маг присоединился к его силе. Запел заветные слова. Пространство задрожало, как во время землетрясения, и в воздухе повис ком спутанной колючей нити. Подстроился к клубку и осторожно, будто плечи возлюбленной, обвил собой нить умирающей. Растянулся, вплетаясь между волокнами шерстяной плутовки, и пристроился в клубок.

Тель сжал кулак, завершая заклинание. Парень-источник рухнул на пол. Один из учеников кинулся к нему, но наставник остановил:

– Бесполезно. Суть заклинания – обмен одной жизни на другую.

Окровавленная Истора открыла глаза. Ощупала свое горло и, не найдя там даже следа от нанесенной раны, разразилась слезами. Потом увидела оставленный на кровати нож и потянулась к нему. Кто-то из учеников произнес пару слов, и оружие исчезло в пространстве. Истора выругалась и в очередной раз прокляла мучителя. Тель приказал оставить их наедине. Маг терпеливо дождался пока все лишние вышли, запер дверь и зло уставился на свою пленницу.

– Какого демона ты вытворяешь? Полоснуть себе ножом по горлу – не лучшая идея!

– Не хочу жить, – ухмыльнулась Истора и села на кровати, – лучше Мир мертвых, чем твоя постель.

Телю вдруг захотелось ударить ее. Наотмашь. Так, чтобы до последнего дня помнила, что нельзя рисковать жизнью. Посмотрел на ее округлившийся живот и взял себя в руки.

– Давай без глупостей, Ист, – произнес вкрадчивым тоном. – Мне нужен этот ребенок. А в следующий раз я могу и не сладить с твоей нитью.

Женщина покачала головой. В ее ясных глазах мелькнула такая тоска, что магу захотелось ее пожалеть.

– Ты обещал отпустить меня, как только я забеременею, – тяжело вздохнула. – Но я почему-то еще здесь.

Кровь прилила к лицу Теля, он еще раз глубоко вдохнул, стараясь сдержать подступающую злость.

– Почему ты здесь? – удивленно приподнял бровь. – Почему ты здесь! Я скажу тебе, – сорвался на крик. – Потому что ты четыре раза пыталась покончить с собой. А мне ты нужна живая. Это понятно?

Истора не ответила. Тель набрал в грудь воздуха и закричал так, что стены заходили ходуном.

– Еще раз спрашиваю, это понятно?

Она сжалась в комок и закрыла руками уши.

– Да, – подтвердила еле слышно. – Но если я уже беременна, зачем тебе спать со мной, Тель? Может, ты хотя бы от себя меня избавишь, раз не даешь мне другого выхода? – подскочила с кровати и схватила мага за руку, заглянула в глаза. – Поклянись, что не притронешься ко мне больше и что отпустишь меня, как только ребенок родится. Вечной жизнью своей поклянись. И я просто доношу его, отдам тебе и забуду о вас, как о страшном сне.

Тель тяжело проглотил застрявший в горле ком.

– Хорошо. Клянусь, я больше тебя не трону. По крайней мере, если этот ребенок родится живым, – потер рукой шею. – С твоими кульбитами еще непонятно, чем все закончится. И после родов отпущу на все четыре стороны. Вечной жизнью клянусь. Довольна?

– Да, – Истора опустила глаза.

Тель осторожно обнял ее и чмокнул в лоб.

– Вот и договорились, Ист. Вот и договорились.

Четыреста девяносто лет после Явления небожителей в Окрестности Горла богов

Элла проснулась от ласковых поцелуев. Дар лежал рядом, обнимал со спины, и его теплые губы нежно касались ее шеи. Чародейка потерлась затылком о грудь любовника, тот, сообразив, что она покинула страну снов, дал волю рукам.

– Доброе утро, солнце, – промурлыкал он, решительно прихватывая ладонью грудь чародейки.

– Доброе! – Элла улыбнулась и развернулась на спину, чтобы поцеловать мужчину.

Обняла, чмокнула в губы и закрыла глаза, позволяя ему делать, что вздумается. Если днем, когда Пилар, знакомо улыбаясь и потирая подбородок, маячил рядом, она еще раздумывала о правильности своего выбора, то наедине с Дарсиром все ее сомнения рассеивались, как утренний туман в лучах жаркого солнца. Не нужно замахиваться на стража Тмара, устроит и страж Хлома.

В постели или за ее пределами, когда они гуляли по городу, варили зелья или копались в библиотеке в поисках нужного рецепта, Дарсир казался идеальным: спокойный, ласковый, предупредительный, в меру ироничный. Элла отлично понимала, что две недели общения не срок, но жизнь научила ее не загадывать далеко, и чародейка выжимала все возможные радости из того, что есть.

До следующего, даже неполного открытия врат оставалось еще несколько дней, и пока визита Суржа можно было не опасаться. Девушка-источник еще не вернулась в Хлом. Элла смирилась с тем, что не может ускорить события, и эти четырнадцать дней позволила себе немного побыть собой. Не вдовствующей Пра, не женщиной с меткой Повелителя неба, а незадачливой дочерью демона, что давно не имеет никаких связей с миром людей, но очень любит среди них находиться. Дарсир как нельзя кстати оказался рядом.

Элле дико нравились горячие утренние часы в компании мага. Еще не до конца пробудившись, она погружалась в томную негу единения тел, будто благословляя весь оставшийся день на нужные и приносящие радость дела. Сплетаясь с Даром в единую сеть, она на время забывала обо всем, что мучило ее и не давало спокойно жить. Он оказался чем-то вроде отвара для забытья: пара глотков, и жизнь снова кажется похожей на радугу. Яркую и полную надежд.

К завтраку спустились немного усталые, но почти счастливые. Дарсир держал Эллу за руку, шутил над знаками побежденных сущностей на ее теле и украдкой целовал ее макушку. Чародейка только ухмылялась и притворно ворчала: «Вот поживешь с мое и не такое увидишь». Пилар и не думал их дожидаться— все равно они вечно опаздывали – и вовсю уплетал омлет с беконом, закусывая ароматным багетом. Уселись, принялись за еду, время от времени то дуэтом подшучивая над Пиларом, то по-детски переглядываясь и легонько пиная друг друга под столом.

– Я, может, и серьезный, будто провел ночь с тварью из-за Темных гор, – ехидно отбивался Пилар, – но уж точно веду себя не как влюбленный подросток.

Победно уставился на брата. Стало заметно, что Пилару порядком поднадоели шпильки в его адрес, и он пошел ва-банк. Дарсиру отчего-то шутка не понравилась, он нахмурился и даже как-то неловко, стараясь сделать это незаметно, выпустил руку Эллы, которую нежно гладил почти все время, пока пили кофе. Чародейка только плечами пожала: вероятно, тема влюбленности была болезненна для Дара, только и всего.