— Не думаю, что паром сейчас ходит. Он разве не в Киллибегсе на…

— Точно, на ремонте. Думаю, что да.

Внезапно я понял, что оставаться здесь, если попасть на остров Тори невозможно, не имеет смысла. И так оно и было. Вряд ли Кевин заставил бы меня непременно выполнять все условия пари. Я решил выяснить, сможет ли этот парень, который выглядел как еще один коммивояжер, мне помочь.

— А куда ты едешь?

— Сначала в Дунглоу, а потом в Донегол. Запрыгивай, подвезу.

Мое путешествие было торжеством нелепости, а я был ее чемпионом, но даже в этих условиях я не мог сделать такую глупость и провести в дороге весь день только для того, чтобы вернуться к вечеру туда, откуда отправился утром. Именно по этой и только этой причине я решил зависнуть здесь и узнать, нет ли другого способа добраться до острова Тори. Я поблагодарил водителя, и он уехал, одарив меня тем же взглядом, что и водитель автобуса, который шел в Каван. Удивительно, но я не чувствовал за собой вины. Боже ты мой, жизнь на дороге делала меня крепким орешком, мне было совершенно все равно, кому я не угодил.

Солнце почти вышло из-за туч, когда я спустил свой груз с небольшого холма и повернул направо за пабом, не соблазнившись его гостеприимством, за что мне можно выдать медаль. Я оказался на особенно тихой дороге, и дребезг холодильника прокатывался эхом по окружающим холмам, даруя пейзажу неуместное звуковое сопровождение. Я завернул за угол, и увидел вдалеке заброшенный дом и две женские фигуры с мольбертами. Я подошел поближе, сгорая от любопытства, какой будет их реакция на дикое видение, с которым они вот-вот встретятся. Они подняли взгляд, испуганные грохотом, когда я к ним приблизился, и объект их рисования отошел на второй план. Наконец, я поравнялся с ними — с одной пожилой и одной молодой и привлекательной леди.

— Добрый день, — сказал я.

Старшая посмотрела на меня с недоверием.

— О господи, молодой человек, путешествующий с холодильником! — произнесла она с американским акцентом.

— Отнюдь. Вам обеим просто снится фантастический сон.

— Вполне может быть, — сказала дама помоложе, с акцентом, который был больше похож на местный.

У нее были красивые глаза.

Я мельком взглянул на мольберты и постиг их необычное восприятие заброшенного дома. Ох! Я не силен в искусстве, но теперь я знаю, что мне точно не нравится.

— Я ищу гавань, — сказал я осторожно, не упоминая, как сильно мне не понравились их рисунки.

— Она прямо за поворотом, идите вниз по холму и увидите. Там красиво.

И там было действительно красиво. Хотя едва ли это можно было назвать гаванью. Скорее, узкая бухточка с пятью рыболовецкими лодками, три из которых были на воде, а две на покраске в сухом доке. По бокам причала стояли два здания, одно было закрывшимся хостелом, а второе — «Банбег-хаусом», дешевым пансионатом и причиной моего пребывания в этом городе. Я позвонил в дверь и сделал несколько движений, чтобы поправить свою одежду и в общем как-то привести себя в порядок, но быстро сдался, когда понял, что не знаю, к чему именно мне готовиться. В любом случае это было не важно, потому что внутри никого не было. Новаторский подход к содержанию гостиницы, хотя в целом вполне ожидаемый. Затем я заметил на окне объявление, которое гласило «Скоро вернусь», что навело меня на мысли о том, что я имел дело с людьми, обладающими огромным опытом в предпринимательской деятельности. «Скоро вернусь» звучало немного двусмысленно, что слегка меня обеспокоило. «Скоро», в любом разумном понимании, могло означать пару часов, но это был Банбег, графство Донегол, и не было никаких гарантий того, что владелец появится раньше середины октября. Я был в забытом богом краю, не знал, где переночевать, у меня не было абсолютно никаких причин здесь находиться и никаких гениальных идей.

Я решил забыть о повестке дня и позволил себе снизить обороты до «местного уровня», поэтому оставил свой рюкзак и холодильник у входной двери и отправился на двадцатиминутную прогулку в паб. Если владельцы «Банбег-хауса» «скоро вернутся», они увидят холодильник и точно узнают, кто сегодня будет их особым гостем. Что-то вроде визитной карточки, только слегка громоздкой.

По пути назад я прошел мимо моих двух художниц, и та, что была помоложе, крикнула:

— Где ваш холодильник?

Я подошел к ним с объяснениями. Вполне естественно, что они захотели знать больше о том, почему я тащил с собой холодильник; на самом деле, подозреваю, что последние десять минут у них не было других тем. Я постарался объяснить все вкратце, но они неустанно забрасывали меня вопросами, вроде «И что за люди останавливаются, чтобы вас подвезти?» или «Вы храните в холодильнике еду?», и на выяснение всего этого у нас ушли добрые полчаса.

Обе женщины выглядели нарочито неряшливо, что мне кажется брендом всех художников. Лоис была солидной дамой зрелого возраста, у которой, к моему удивлению, имелась собственная галерея в Нью-Йорке, на 57-й улице. Я пришел к выводу, что она должна быть известной художницей, потому что, насколько я знал, собственные галереи не появляются автоматически после окончания художественной школы. Та, что помоложе, Элизабет, была замужем и жила в Нью-Йорке, хотя была родом из Уэст-Корка. Скорее всего, она была не так успешна, но, возможно, Лоис ей покровительствовала как восходящей звезде. Я узнал, что последние два дня без остановки лил дождь, и что леди решили сделать наброски одного сарая, который нашли в конце грязной дороги в каком-то фермерском хозяйстве. Они сидели в машинах с альбомами для рисования на коленях, зарисовывая этот сарай, когда увидели в одном из зеркал заднего вида стоявшего поодаль молча глядевшего на них старого фермера. Он, видимо, подумал, что эти две женщины сидят в машине прямо напротив его сарая и зачем-то на него пялятся. Элизабет и Лоис рассказали, как он возвращался каждые два часа, чтобы проверить, все ли еще там эти женщины, глазеющие на его сарай. На следующий день безостановочный дождь дал возможность завершить наброски, а фермер был просто ошарашен решением женщин провести еще сутки за созиданием образа сарая. «Кто они такие? И почему они пялятся на мой сарай?» Это были очевидные вопросы, которые он предпочел не задавать. Вместо этого он просто каждые два часа устраивал проверку «зевакам». Он так никогда и не узнал, зачем Две женщины приезжали неизвестно откуда, чтобы поглазеть на его сарай из стоящего автомобиля, и я подозреваю, что, скорее всего, он и говорить об этом никому не стал. Именно в этом разница между пожилыми фермерами из Донегола и… ну, и всеми остальными.

За время нашего разговора я, должно быть, продемонстрировал полнейшее незнание этого края, поскольку Элизабет и Лоис объявили, что прервут на день свою работу, чтобы познакомить меня с местными достопримечательностями. В путешествиях с холодильником явно есть что-то такое, что раскрывает людей с лучшей стороны.

Элизабет, которая была за рулем, указала мне на брошюру с работами Лоис на заднем сиденье, которую я просмотрел довольно бегло. Рисунки были великолепны, и я осудил себя за поспешно пренебрежительную оценку. Очередное подтверждение, что никогда нельзя судить о работе, пока она не закончена. Я хотел сформулировать, что мне понравилось в ее стиле, но не смог, поэтому бросил взгляд на текст брошюры, чтобы узнать, справились ли ее авторы с этим лучше меня: «Искусство Лоис ставит вопрос об отношении к реализму, порождая дискуссию об освобождении абстракционизма и его жизнеспособности в мире конфликтов».