Он протянул мне стакан молока. Я сделал глоток и улыбнулся.

– Это самое вкусное молоко, которое я пробовал в своей жизни.

– Чушь не неси. Это дерьмовое молоко. Потому что я не фермер, я бармен. Лучше скажи, чем расплачиваться будешь.

Я достал из кармана ожерелье и протянул бармену. Как-то нашел я это ожерелье в одном разрушенном доме. На полке со старыми выцветшими фотографиями лежало оно. У фотографий, на которых была изображены пара счастливых молодоженов, больше не было никакой цены, а вот ожерелье мне пригодилось. Оценил его и бармен. На его лице появилась улыбка, и он сказал мне:

– Хорошая штука. Мой бар полностью в твоем распоряжении!

Он поставил кувшин с молоком рядом со мной и отошел. Не знаю, вкусным ли было это молоко, но оно напоминало мне о прошлом. Прошлом, которое я уже никогда не верну.

После той роковой ночи мы все собирались, чтобы покинуть Белград навсегда. Все кооперировались и выдвигались на север. И только я готовился пойти на юг, к албанцам. Я был опьянен ненавистью и жгучей яростью. На юге я хотел найти саму смерть, взглянуть ей прямо в глаза, поквитаться за то, что она посмела забрать у меня самых дорогих и близких мне людей.

– Стефан, не надо! – говорил мне перед уходом Златан.

Он смотрел на меня грустными глазами, просил остаться и, умоляя, говорил:

– Я тебя понимаю. У меня тоже убили моих родных. Но их уже не вернуть. Нельзя вернуть и твою жену с детьми. Ты уже ничего не изменишь.

Я паковал сумку, внимательно перепроверяя, все ли я положил. Консервы, ном, вода, немного драгоценностей, патроны и, конечно же, мой счастливый автомат.

– Знаешь, Златан, – отвечал ему я. – В городе все считают, что ты того… Сумасшедшим стал после своего горя. Порой несешь какую-то откровенную чушь. Я не говорю, что ты сейчас что-то не так сказал. Просто часто ты выглядишь откровенным шизофреником. Но я тебе ничего не предъявляю. Возможно, твое сумасшествие – это твоя защитная реакция на окружающий мир. Чтобы не было этой боли и огня, что я сейчас испытываю… Ох, Златан, вот скажи мне. Готов ли ты уничтожить весь мир, испепелить все дотла за жизнь своей матери? Чтобы она была рядом. Готов?!

У Златана заслезились глаза, он покачал головой и еле произнес голосом, срывающимся на плач:

– Нет…

– А я готов!

Я взвалил рюкзак на плечо и пошел.

– Стефан! – кричал мне вслед Златан. – Принеся в чью-то семью горе, твое горе не исчезнет, а лишь усилится!

Но я его не слушал, а шел, не оборачиваясь. Златана я больше никогда не видел. Но еще долго вспоминал о нем. Потом мне было интересно, жив ли он, чем занимается и куда его судьба занесла.

Перед уходом я зашел на старый холм, с которого был виден Дунай. Там мы с Милой проводили очень много времени, там я сделал ей предложение и там же я ее похоронил. Ее и своих детей. Мила, Никола, Майя. Я стоял на коленях возле их могил долго, опустив голову. По щекам текли слезы. Потом я резко встал и пошел.

Шел я долго на юг, останавливаясь на ночлег в заброшенных автомобилях либо в разрушенных домах старого мира. Я шел и пытался найти хоть кого-то, кто ответит мне за ту ночь. Но находил лишь пустоты и тишину. В определенный момент я начал думать, что на юге просто никто не живет. Но в один день я остановился возле вывески и долго на нее смотрел. На ней было написано «Косово». Я направился прямо туда.

Перейдя черту этого знака, я почувствовал, как в воздухе что-то изменилось. Я узнал этот запах. Сама смерть обитала тут, будто бы это был ее дом. Старушка приглашала к себе на пир. Что ж, я был готов.

Пройдя немного, мне повстречались два путника. Молодой парень будто из последних сил тащил на себе изнемогающего от боли старика. Сам старик цеплялся за жизнь что есть мочи, но держал его в основном этот молодой парень. Когда меня заметили, парень насторожился и остановился шагах в десяти. Одной рукой он начал быстро и судорожно нащупывать что-то у себя на пояс. Через мгновение парень резко вытащил пистолет и направил в мою сторону.

– Стой, где стоишь! – крикнул он.

Старик в этот момент едва не упал на землю, но парень настойчиво не отпускал. Я поднял руки, оставаясь при этом полностью спокойным. Конечно, я бы мог и за автомат схватиться. В этой ситуации перевес был в мою сторону, но угрозы никакой я не ощущал, поэтому просто стоял на месте и следил за его следующим ходом.

– Ты кто такой?! Откуда идешь?! – кричал мне парень.

– Меня зовут Стефан. Иду я из Белграда, – спокойно ответил ему я.

– Белград? – удивился парень и чуть опустил пистолет. – Мы с отцом туда и направляемся. Нам нужна помощь.

– Помощи вы там не найдете! Белград пал, и все оставшиеся жители покинули его. А ты кто? Как тебя зовут?

– Трифон. Меня зовут Трифон.

Трифон был явно напуган, слаб и нуждался в помощи. На вид ему было лет двадцать, не больше. Черный волос, карие глаза и абсолютно невинный вид, будто бы вчера родился. Чем я ему мог помочь, когда сам не знал, нужна ли мне помощь? Самого же Трифона я явно расстроил вестью, что Белград пуст. Глаза его заслезились, губа задергалась, и он за малым не зарыдал.

– Трифон, может, ты опустишь уже пистолет? – после небольшой паузы прервал я молчание.

Его глаза налились кровью, а в голосе вылилась вся ненависть.

– Нет! Я тебя не знаю и не могу тебе верить! Белград не может пасть! Он веками стоит, нерушим под защитой непокорного народа! Уйди с пути, чужак.

Трифон вновь взял крепко пистолет и уверенно нацелился в мою сторону.

– Тише, тише, Трифон. Не шути с этой штукой, – начал успокаивать его я. – Мне нет смысла тебя обманывать. Я сам иду оттуда.

– Не ври! Только безумец пойдет из Белграда в эти края! А ну уйди с дороги! Иначе завалю! – нервно прокричал Трифон.

Я начал отходить в сторону. Трифон, не опуская пистолета, со злобой смотрел на меня и шел дальше. Он еле передвигал ноги, потому что старался не спускать с меня глаз и тащить несчастного умирающего старика. Я долго провожал его путь взглядом, пока он не скрылся на горизонте. Он же оглядывался через каждые пять секунд и что-то кричал.

Я достал флягу с водой, выпил немного и, будто бы ничего не было, пошел дальше. Над головой висели серые тучи, воздух становился все тяжелее и тяжелее. И тишина… Тишина, к которой я привык, медленно растворялась в каких-то жутких и непонятных звуках. Я вошел в разрушенный город. Что это был за город, не знаю. Все было в руинах зданий старого мира. Я медленно и аккуратно шел, внимательно смотря по сторонам. Вдруг, на одном здании я увидел надпись, которая меня привлекла. Я подошел к этой стене и внимательно начал разглядывать эту надпись. «Покаjте се. То jе нови свет тек поцетак краjа». Я вздохнул и пошел дальше.

Легкий ветер перегонял пыль по разрушенному городу. Все то, что когда-то построил человек в этих краях, оказалось заброшенным и ненужным. Я проходил и все видел. Видел, как скрипела старая заржавевшая карусель, а детские качели мрачно стояли возле домов и слегка покачивались от ветра, видел асфальт, превратившийся в решето.