— Правильно! — одобрила Мариша. — И пусть не думает, что тебя так легко заполучить назад.

— Я не собираюсь к нему возвращаться! — гневно заверила ее Юля. — Что ты выдумываешь?

— Ладно, ладно, если не хочешь, то никто тебя насильно не заставляет, — поспешила отступить Мариша. — Ты, главное, помни, что сегодня вечером у тебя намечен дебют в роли коварной отравительницы и соблазнительницы. То есть наоборот, сначала соблазнительницы, а потом отравительницы. Или… Или как пойдет. На месте сориентируешься. Может быть, он к тебе еще под юбку и не полезет. Во всяком случае, не в первую минуту.

Нельзя сказать, чтобы эта фраза сильно подбодрила Юльку и как-то подстегнула ее желание общаться сегодня с Андреем Васильевичем. Но, с другой стороны, Юлька вчера разговаривала с Маришиной мамой, и ее тоже неприятно поразило неприкрытое восхищение, которое Тамара Ильинична явно испытывала по отношению к своему новому соседу. Оказалось, что он человек удивительный во всех отношениях, милый, воспитанный, тактичный, умный и интеллигентный.

— И главное — такой несчастный. Просто слезы наворачиваются, как подумаю, сколько ему пришлось перенести в последнее время, — говорила Тамара Ильинична, и Мариша прямо на расстоянии чувствовала, что при этих словах в глазах ее мамы и в самом деле стоят слезы. — Подумать только, эта Крошка — она единственное родное ему существо. Ах, какой он прекрасный человек! Обаятельный и всегда такой немного таинственный! Но я уверена, что за его молчанием скрывается какое-то огромное чувство. И его очаровательная собачка! Как чудесно было бы заботиться о таком милом существе! Я уже представляю, как она славно устроится вместе с моими животными. Она ведь чрезвычайно дружелюбна, вы заметили? Впрочем, как и ее хозяин. Он такой… У меня просто нет слов, чтобы описать свое восхищение.

В общем, у Тамары Ильиничны налицо были все признаки ранней стадии влюбленности, быстро прогрессирующей в обожание. Подруги прекрасно понимали ее нынешнее состояние. Сами в нем не раз бывали. И поэтому даже легкого намека не сделали Тамаре Ильиничне о том, что, возможно, предмет ее обожания вовсе не настолько хорош и идеален, как она себе его нарисовала. Сейчас очернить хоть в чем-то Андрея Васильевича значило бы превратиться во врага самой Тамары Ильиничны.

Поэтому Юлька больше и не протестовала. А помалкивала, в душе соглашаясь с Маришей, что с Андреем Васильевичем еще далеко не все ясно. И, конечно, следует разузнать о нем как можно больше. И вот теперь этому плану подруг грозил провал, потому что оскорбленное молчание Юльки подстегнуло Крученого к дальнейшим действиям. Целый день он не переставал третировать ее телефонными звонками. А к концу рабочего дня, выйдя из офиса, Юлька обнаружила его выглядывающим из своего «Лендровера».

— Юля! — весь расплылся в улыбке Крученый, увидев девушку.

Юля же в ответ нахмурилась. Крученый тут же поспешно придал своему лицу выражение самого искреннего раскаяния и смущения. И с виноватым видом вылез из машины и засеменил к ней, пряча за спину роскошный букет. Юлька с удовольствием отметила, что букет преимущественно составлен из крупных колючих роз, и поэтому ждала, когда букет перекочует к ней в руки. Когда это случилось и Крученый уже собирался запечатлеть на щеке Юльки первый осторожный поцелуй, символизирующий примирение, она взорвалась.

— Потаскухе своей белобрысой отдай этот веник! — заорала она, со всего размаху шмякнув пышными колючими розами по морде своего возлюбленного. — Гад такой! Обманщик! Предатель!

И, нанося ему один удар за другим, Юлька кричала, окончательно войдя в раж:

— Подлец! Мерзавец! Грабитель! Чтоб тебя черти с квасом съели! Вот тебе! Вот!

— Юля, — отступая и закрываясь от колючих розовых стеблей, вопил Крученый. — Что ты, в самом деле?! Какой я грабитель? Что я у тебя украл? А эта девушка ровным счетом ничего для меня не значит! Вообще это ее отец попросил меня ее сопровождать. Он наш важный клиент, я не мог ему отказать!

— Ах, ты еще и проститутка! — взвыла Юлька. — А в постели тебе папочка свою дочурку после театра тоже попросил ублажить? Или дело должно было зайти еще дальше? Может быть, тебе и жениться на ней предлагали?

От пышных роз к этому времени осталось одно воспоминание. И, отшвырнув в сторону бывший букет, Юлька вознамерилась вцепиться в Крученого своими длинными, тщательно наращенными в косметическом салоне ногтями. И хотя их стоимость приближалась к ста долларам, сейчас Юлька готова была ими пожертвовать, лишь бы выцарапать глаза предателю.

— Юлька! — начиная закипать, возмутился Крученый. — Прекрати! Что ты себе позволяешь! В конце концов, на тебя же смотрят. Твои же сотрудники!

Эта фраза неожиданно отрезвила Юльку. Она оглянулась и похолодела. И в самом деле смотрят! Все сотрудники, которые были в офисе, высыпали на улицу, чтобы поглазеть, как их начальница метелит своего любовника почем зря. Но самое худшее было в том, что вместе с остальными на улице торчал и ее бывший муж, Антон. И что самое ужасное — трезвый. Юлька даже застонала от отчаяния. В первый раз за последние несколько месяцев Антон появился в их офисе трезвым, и надо же такому случиться, чтобы именно в этот раз она так себя опозорила. Теперь начнет сплетничать по всем своим знакомым, что у Юльки совсем крыша поехала, ни один мужик с ней ужиться не может. Всех на сторону тянет. Юлька просто растерялась.

Воспользовавшись передышкой, Крученый скользнул к своей машине со словами:

— Вижу, ты меня еще не простила. Ладно, пока.

Когда Юлька гневно обернулась в его сторону, Крученого уже и след простыл.

— У тебя проблемы, Юленька? — участливо поинтересовался Антон с тем своим ангельским выражением лица, с каким он обычно собирался сказать или сделать гадость.

— Это у тебя проблемы! — взвизгнула от злости Юля. — Ты что, за деньгами сегодня приперся? Целый месяц тебя в фирме не видели. За что я тебе деньги должна платить? Чтобы ты и дальше квасил целыми сутками?

— Хочу тебе напомнить, что половина дохода фирмы в любом случае моя! — невозмутимо сказал Антон. — Так что плати!

— Сволочь! — прошипела Юлька, да будь ее воля, она бы в эту минуту смела с лица земли всю погрязшую в пороке мужскую половину человеческого рода.

Как она сейчас жалела, что когда-то позволила своим чувствам затмить рассудок и разделила владение фирмой не в соответствии с внесенными средствами, а, как ей тогда казалось, по справедливости, то есть поровну. Раздели она иначе, получал бы сейчас Антон половину — как же! В лучшем случае десятую часть. Потому что сам он вложил не больше восьмисот долларов, а оставшиеся то ли восемь, то ли девять тысяч являлись личными средствами Юльки, взятыми в долг у ее отца (опять же ее, а не Антона), и кредитом в банке под залог ее же, а не Антона квартиры.

Выплатив Антону причитающиеся ему деньги, Юлька впала в такой раж, что готова была поубивать всех мужиков, кто рискнет попасться ей под руку. Как знакомых, так и не очень. Что ей там нужно сегодня-то сделать? Подсыпать снотворное в вино Андрею Васильевичу? Ха-ха! Почему же только снотворное, можно и яду! И чтобы мучился подольше. С такими кровожадными мыслями Юлька встретилась с поджидавшей ее Маришей.