– Оставь дверь приоткрытой, иначе мы не услышим, если она заплачет.

Один уголок его рта приподнялся в сексуальной улыбке, отчего ее сердце учащенно забилось.

– Полагаю, ты собираешься туда заглядывать каждые две минуты.

Он прав. Она слишком суетится.

– Жаль, что мы не купили радионяню, – сказала она.

– У нас уже есть няня, для которой не нужны батарейки. – Он кивком указал ей на Фидо, который незаметно пришел и лег перед дверью. – Я скормил ему остатки вчерашнего стейка, так что в ближайшее время он не оставит свой пост.

– Наша добровольная няня, – улыбнулась Тринити.

– У него есть опыт. – Зак наклонился и потрепал уши собаки. – Нужно только дать ему понять, что это временная обязанность.

Тринити внутренне содрогнулась. Ей было больно услышать то, что она уже знала. Совсем скоро они с Заком расстанутся, и у них не будет причин для новой встречи.

Через несколько минут они вернулись в зону гостиной, и Зак, открыв холодильник, спросил ее:

– Ты хочешь есть?

Утром они ели только хлопья и печенье. Тринити была не прочь перекусить, но она слишком устала.

– Я потом что-нибудь съем. Сейчас мне просто хочется немного полежать, – сказала она, опускаясь в кресло с откидной спинкой.

– Отдохни как следует. Наверху есть две комнаты. Можешь пойти туда.

– Мне и здесь неплохо, – ответила она, укрывшись пледом. – Фидо не придется далеко за мной ходить, когда малышка проснется.

– В ближайшее время ты ей не понадобишься.

– Мне все равно следует находиться поближе.

Закрыв глаза, она расслабилась и начала погружаться в дрему. В какой-то момент она почувствовала, как на ее плечи что-то легло.

Тринити вздрогнула, открыла глаза и увидела склонившегося над ней Зака.

– Я поправлял плед, – сказал он. – Думал, ты спишь.

– Пытаюсь, – ответила она, зевнув.

Когда он повернулся, чтобы уйти, ей захотелось его задержать.

– Это так странно, – пробормотала она.

– Что – странно?

– Я так долго заботилась о Бонни, что сейчас у меня такое ощущение, будто какая-то часть меня отсутствует.

– Такое бывает с матерями.

– Откуда ты знаешь? – удивилась она.

– Жена одного из моих братьев сказала то же самое, когда ее старшая дочь впервые ночевала вне дома.

Тринити задумчиво кивнула. Мать и ребенок – это единое целое. Так задумано природой.

Зак кивком указал ей на дверь спальни:

– Фидо все еще на своем посту.

Приподнявшись, Тринити увидела пса, неподвижно лежащего перед дверью.

Зак опустился в соседнее кресло, и они какое-то время молча смотрели на языки пламени в камине. В воздухе витали ароматы кофе и древесины, атмосфера была умиротворяющей, поэтому вопрос Зака застал ее врасплох.

– Тринити, что случилось с твоими родителями?

Остатки сна тут же рассеялись. Она никогда ни с кем не обсуждала свое прошлое, но они с Заком вряд ли когда-нибудь снова встретятся, и он скоро забудет ее и их разговоры. Внезапно ей захотелось поделиться с ним своими переживаниями.

– Я не была плодом любви, но мне хочется думать, что моя мать меня любила. Моя приемная мать однажды сказала мне, что мою родную мать изнасиловали.

Зак выругался себе под нос:

– Надеюсь, этой жестокой женщине больше не доверяют заботу о детях?

– Я переписываюсь с двумя знакомыми, которые остались у меня с тех пор. Они заверили меня, что Нора Эрншо давно этим не занимается.

– У тебя есть еще какие-нибудь родственники?

– Мои бабушка и дедушка хотели, чтобы моя мать от меня отказалась. Она уговаривала их меня оставить, но вскоре после моего рождения меня у нее отобрали. Я не знаю, как все было организовано. Думаю, они подделали документы. Им казалось, что моя мать в конце концов смирится и вернется к привычной жизни, но она не смогла. Она ушла из дома и отправилась на мои поиски, – грустно улыбнулась Тринити. – Не имея ни денег, ни поддержки, она в конце концов стала уличной бродяжкой. Я узнала об этом от частного детектива, которого наняла пару лет назад. Он также сказал мне, что моя мать умерла за день до своего двадцатилетия.

Черты Зака оставались невозмутимыми, но блеск глаз говорил о том, что его тронул ее рассказ.

– Твои бабушка с дедушкой еще живы? – спросил он.

– Нет, они оба умерли. Детектив сказал мне, что они даже не пытались меня найти. У них не было других детей, кроме моей матери, так что у меня нет ни дядей, ни теть.

– Теперь я понимаю, почему ты приняла это решение, – пробормотал он.

– Какое решение?

– Не иметь собственной семьи. Иметь ее означает справляться с многими проблемами, многое прощать.

Тринити слышала, что для того, чтобы продолжить жить дальше, нужно простить близкого человека, причинившего тебе боль. Но ей не было необходимости никого прощать. Она смогла проглотить обиду и спланировать свое будущее. Именно поэтому она решила не иметь собственных детей, и у нее не возникало сомнений в правильности принятого решения.

До сегодняшнего дня.

Сегодня она впервые по-настоящему поняла, почему в трудные времена люди рискуют и производят на свет маленьких беззащитных существ.

Почему люди влюбляются.

Проснувшись, Тринити обнаружила, что в гостиной стало темнее. Она потянулась, зевнула и потерла глаза. Судя по формам теней на полу, уже перевалило за полдень. Бонни, должно быть, все еще крепко спит, иначе бы Фидо залаял.

Вдруг до нее донесся приглушенный шум. Это был голос Зака и смех ребенка.

Встав на колени, Тринити бросила взгляд через спинку кресла и не поверила своим глазам.

Зак сидел по-турецки на одеяле перед камином. Перед ним на подушках лежала малышка. Он тряс перед ней чем-то, похожим на погремушку. Откуда он взял эту штуку, Тринити не знала. Бонни весело смеялась. Зак так нежно улыбался ей, что на глазах у Тринити выступили слезы умиления. Если бы она не увидела все это собственными глазами, она не поверила бы, что такое возможно.

Зак бросил взгляд в ее сторону, и ему на лоб упала прядь волос.

– Посмотри-ка, Бонни, кто у нас проснулся, – произнес он с очаровательной улыбкой.

– Что здесь происходит? – Поднявшись с кресла, Тринити подошла к ним. – Как давно она проснулась?

Фидо, растянувшийся на полу неподалеку, поднял голову и тихо заскулил.

Зак снова потряс погремушкой:

– Мы играем уже пятнадцать минут.