– На кофе не похож, – ответил Камерон.

Он сосчитал все музыкальные инструменты в комнате: восемнадцать. После чего обратился к ближайшей мисс Хоклайн:

– У вас тут музыкального хватит на целый оркестр.

– Мы никогда об этом не думали под таким углом, – ответила мисс Хоклайн.

– Что будем делать с телом дворецкого? – спросил Камерон.

– Это закавыка, – сказала мисс Хоклайн. – Нам в самом деле будет не хватать старика. Он был нам как дядя. Такой хороший человек. Огромный, но нежный, как муха.

– Может, для начала переместим его из холла? Его очень трудно огибать, – сказал Камерон.

– Да, надо его передвинуть, – сказала другая мисс Хоклайн.

– А почему мы не сделали этого до того, как сели тут и начали пить эту штуку? – спросил Камерон, пренебрежительно глядя в свою чашку чая.

Было весьма очевидно, что Камерона не удастся охмурить радушием чаепития. Чай был, можно сказать, не в его вкусе.

– Мне кажется, нам следует его похоронить, – сказала мисс Хоклайн, несколько секунд подумав.

– Если хотите закопать его в землю, придется убрать его из холла, – сказал Камерон.

– Именно, – подтвердила другая мисс Хоклайн.

– Я думаю, нужен гроб, – сказала мисс Хоклайн.

– Два гроба, – уточнил Камерон.

– А вы, джентльмены, умеете делать гробы? – спросила другая мисс Хоклайн.

– Не-а, – ответил Грир. – Мы не делаем гробы. Мы их наполняем.

– Мне кажется, на нас обратят лишнее внимание, если мы поедем в город и попросим кого-нибудь из горожан сделать нам гроб, – сказала мисс Хоклайн.

– Да, нам не хочется, чтобы сюда кто-нибудь приезжал и совал нос в наши дела, – сказала другая мисс Хоклайн.

– Ни в коем случае, – ответила другая мисс Хоклайн, очень по-дамски отхлебывая чай.

– Давайте закопаем его снаружи, – сказал Грир. – Просто выроем яму, внутрь положим его, а сверху засыплем, и дело сделано.

– Не стоит хоронить его близко от дома, – сказал Камерон. – Земля тут везде промерзла, и разъеби меня гром» если я стану копать такую здоровую яму в мерзлой земле.

– Тогда выкопаем яму за мерзлой землей, а потом выволочем его из холла и туда сунем, – сказал Грир.

– Как грустно думать о нашем любимом дворецком мистере Моргане в таких выражениях, – сказала мисс Хоклайн. – Я знала, что годы берут свое и однажды он умрет, ибо, как нам всем известно, смерть неизбежна, только я никогда не думала, какая закавыка случится с размерами его тела. Заблаговременно об этом не задумываешься.

– Вы же не рассчитывали, что он после смерти съежится до карлика, правда? – сказал Камерон.

Спускаясь разобраться с дворецким, то есть сопроводить его в последний путь к месту вечного упокоения, яме в земле, они миновали открытую дверь в комнату, где стоял бильярдный стол. Очень красивый, а над ним висела хрустальная люстра.

Когда Грир с Камероном поднимались ебаться с женщинами Хоклайн, дверь была закрыта.

– Смотри, бильярд, – сказал Камерон, держа помповое ружье. Он сразу же остановился полюбоваться бильярдным столом. – Отличный стол тут у вас. Может, мы вдвоем погоняем шары после того, как похороним дворецкого и убьем чудище?

– Да-а, погонять шары было бы неплохо, вот только работу закончим, – отозвался Грир с «крагом» 30:40, закинутым на плечо, и автоматическим пистолетом, заткнутым за пояс.

– Да и лампа хорошенькая, – сказал Камерон, поглядев на люстру.

Комнату освещал солнечный свет из окон. Свет из окон собирался в люстре, нежными зелеными цветами отражавшей бильярдный стол.

Но в цветочных осколках стекла, причудливым садом висящих над столом, был и другой свет. Он очень искусно перемещался по осколкам, а за ним по-детски неуклюже тащилась тень.

Гриру на секунду показалось, что в люстре что-то шевелится. Он перевел взгляд с бильярдного стола – и по кусочкам хрусталя скользил свет. А за ним тянулось неловкое темное движение.

Интересно, подумал Грир, отчего свет движется по люстре. Ни один кусочек хрусталя не шевелился. Они висели совершенно неподвижно.

– По люстре движется свет, – сказал он, входя в комнату, чтобы разобраться. – Должно быть, отражается от чего-то снаружи.

Он подошел к окну и выглянул. Иней окружал дом, а через сотню ярдов прекращался, и над травой и дальше, над Мертвыми Холмами, властвовало лето.

Грир не заметил снаружи никакого движения, от которого в люстре отражался бы свет. Он повернулся, и свет исчез.

– Теперь его нет, – сказал он. – Забавно. Снаружи ему взяться неоткуда.

– Отчего столько внимания к блику? – спросила мисс Хоклайн. – У нас в холле мертвый дворецкий лежит. Давайте что-нибудь с этим сделаем.

– Просто любопытно, – ответил Грир. – Я и жив до сих пор по одной причине – я очень любопытный. Не расслабляться полезно.

Он снова посмотрел на люстру, но странного света в ней уже не было. Грир не знал, что свет прячется на бильярдном столе, у боковой лузы, а рядом с ним прячется тень.

– Мне этот свет, кажется, знаком, – сказал Грир. – Я его уже где-то видел.

Свет и тень затаили дыхание, дожидаясь, пока Грир выйдет из комнаты.

Спускаясь по изогнутой лестнице на первый этаж особняка, мисс Хоклайн сказала сестре:

– Со мной тут случилась очень смешная штука.

– Какая?

– Очень странная, – продолжала та.

– Ну так что это было?

Грир с Камероном волоклись за сестрами Хоклайн. Те передвигались с таким изяществом, что Грира с Камероном едва не заворожило. Сестры ступали по лестнице без единого звука. Точно две птицы медленно скользили по ветру.

Их голоса изысканно пронзали воздух, будто невидимые взмахи павлиньих хвостов.

– У себя в шкафу я нашла индейскую одежду. Я ее туда не вешала, – сказала мисс Хоклайн. – Ты случайно не знаешь, откуда она взялась?

– Нет, – ответила ее сестра. – Я здесь никогда никакой индейской одежды не видела.

– Очень странно, – сказала мисс Хоклайн. – К тому же нашего размера.

– Интересно, откуда она взялась, – сказала другая мисс Хоклайн.

– Здесь очень много странностей творится, – ответила ей мисс Хоклайн.

Грир с Камероном переглянулись – теперь им было еще о чем подумать.

А когда наконец они прибыли к телу мертвого дворецкого, их поистине ожидал сюрприз. Одна из женщин Хоклайн поднесла руку ко рту, словно подавляя вскрик. Другая мисс Хоклайн вся побелела, как привидение. Грир вздохнул. Камерон сунул в ухо палец и почесал.