— Андрей, сами разберемся, — отрезает он, смотрит на часы, тихо ругается себе под нос, и я понимаю, что, наверное, какие-то важные планы ему ломаю, но, наконец, ощущаю от него защиту, пусть он и не поверил, но в этот раз он не бросает меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Приедается всё, лишь тебе не дано примелькаться

В банкетном зале гремит музыка. Ведущий орет в микрофон. Очередной конкурс, очередная суббота, очередная свадьба.

Я будто вернулся в гребаном времени на неделю назад. Снова сюда.

В арке железная дверь в служебный коридор. А там кабинет администратора.

Ее кабинет.

Сейчас она в зале. Она в черном платье. На черных каблуках. Длинные ноги. Такие гладкие, нестерпимо хочу порвать чулки, чтобы капрон шел полосами, а в этих полосах ее кожа, под моими пальцами.

Она торопится сквозь толпу в пластмассовых масках, что-то говорит на ухо ведущему. Он, между делом, приобнимает ее за талию.

Лапает ее.

Хваткий малый, она ведь тут самая красивая. Красивее невесты. Легко высвобождается из объятий, кисло улыбается. Удерживает официантку и, отбросив за спину волосы, наклоняется над подносом.

Работает.

Очерчиваю взглядом фигуру. Даже в наклоне прямая осанка, тонкая шея, бледная кожа, солнце ее не любит.

А я люблю. И не прощу себе, и она, вряд ли, простит меня, но тормознуть было так сложно. Вру, невозможно.

Артур тоже, безмозглый придурок, зачем он ее тогда оставил. Я мог бы и дальше просто смотреть на его жену. Ещё год. Два, три. А теперь мне мало, хочу ее. Себе.

Она разговаривает с официанткой. К ним подкатывается тип навеселе. Шоркается рядом, лупит шампанское и вяжется с пьяным тостом. Она не отвечает, пялится на его белую маску. Неуверенно тянет ее пальцами, заглядывает, изучает его физию и возвращает на место.

Прошла неделя, а она ещё боится.

Плечом опираюсь на стену. Проверяю свою маску. Пью бурбон. Чертов маньяк, преследую свою манию. Но возле нее вечно крутится Артур.

А щас она здесь одна.

А мне надо с ней поболтать.

Ведущий созывает в центр зала народ для конкурса. Какие-то танцевальные соревнования, двенадцать животных по гороскопу. Я кролик, моя очередь не скоро.

Я и плясать не собираюсь. Слежу. Поджидаю момент. Официантка, отойди от нее, ты меня бесишь.

— Сколько смотрю, и все никак тебя узнать не могу, — перед глазами вырастает хихикающая девица. — Ты со стороны жениха?

— Я жених, — протягиваю ей стакан. Девица пьет мой бурбон. Снова хихикает, тычет себе за спину, мол, ты лжец, а жених там. Лениво провожаю глазами ее палец с длинным красным ногтем.

И столбенею.

Не я один без приглашения приперся на чужую свадьбу. Он тоже здесь. Меряет черную маску. Восточный гороскоп, собака.

Реально, пёс.

Несколькими широкими шагами гашу расстояние. Хватаю за грудки и толкаю за колонну.

— Ты серьёзно? — дышу со свистом, костяшками стучу по пластмассе, а лучше бы в табло ему. Прямым с правой. — Ты чего тут забыл?

— То же, что и ты, — он отмахивается от меня. Закатывает рукава, не удивляется тому, что мы здесь встретились. Хмыкает. — Решили с тобой, значит, что это ошибка была, да? Случайность. Артуру не сказали. Что жену его на двоих расписали. Ей он не верит. Но разводиться со своей шлюхой передумал. Делать-то теперь что? Я ее ещё раз трахну. А потом ему сам всё скажу.

— Слушай, — начался конкурс, шум громче, ведущий надрывается, я морщусь. — Хочешь шлюху — едь на трассу. Там стоят. Разные.

— Я эту хочу, — он качает головой. — Не пойму, — говорит с издёвкой. — Тебе можно, а мне нельзя? — резким движением он расстёгивает пару пуговиц рубашки у горла.

— Я здесь не за этим.

— За этим.

В разрезе маски глаза сужаются, и взгляд меняется, частично он прав, буду отпираться — и мы как на деревенской пирушке заварим пьяную драку. И я скриплю зубами. И соглашаюсь:

— Ладно. Оба не трогаем. Так пойдет?

— Можем оба тронуть. Так пойдет.

С подноса пробегающей официантки он стягивает бутылку шампанского. Неторопливо возится с крышкой.

Я вижу, я знаю, он специально, но никак не допру зачем. Тогда в кабинете, Артур ушел, он предложил, я согласился.

Разделить ее.

А у меня всего один шанс оставался попробовать, паршивый шанс, с ним на двоих, и я все равно воспользовался. Будто в горячке смотрел, как он ее. По столу раскатывает. Размазывает в лужу. Как она течет. Всхлипывает ему в рот. Обнимает, прижимается к нему.

Смотрел и думал, что обоих убью, а член разрывало.

Грязная самка. Выдрать ее с двух сторон. Чтобы имя свое забыла.

Юленька.

Я болен.

— У тебя херь какая-то в башке, — замечаю, когда пробка с хлопком выскакивает. — Поехали.

— Езжай, — он пьет. — А у меня тут ещё, — между глотками говорит, — незаконченное дело.

Он выглядывает из-за колонны. Траектория взгляда от нас до неё, сметая столы и случайных гостей, отрезая музыку, крики и смех. Она стоит в арке, от служебного коридора так близко, зевает в ладонь и держит на прицеле гудящий зал.

Вдруг гаснет свет. Персонал живо расставляет горящие свечи. В дергающемся пламени дрыгается чел в маске тигра.

Следом после него должен кривляться заяц. Я то есть.

— Ещё полчаса-час, и народ рванет по домам. А за ней прикатит Артур, — мне в руки падает бутылка шампанского.

И он идёт. К ней. Танком прёт, почти теряю обзор, вот он ещё далеко, а вот уже его спина ее закрывает, кажется, он наклоняется к ее уху, что-то говорит. Они стоят. Ещё стоят. В свете свечей не люди, а тени, он сдвигает ее к коридору.

Их не видно.

Ведущий зовёт кролика танцевать. Быстро пробираюсь к арке.

То, что произошло неделю назад — случайность. И она не повторится, я не дам.

Кошусь на часы. Два часа ночи, Настя ещё сидит у нас, пьет пиво, на ноутбуке листает свадебные фотки. На экране мелькает фотосессия из шатра, кругом зелень и солнце жарит улыбчивый разодетый народ.