– Там же его виза стояла!

– Ну, не знаю! Может, он подмахнул не глядя? Ты объясни про открепление. Сидоров разберется… Уверен, сходить надо, попросить.

– Но это же он Сашу посадил!

– Он? Да ладно! С какой стати он? Саню людская молва «посадила»! Наши же шоферы стали болтать ментам, что Сашка угрожал Лозовому. Но он у ментов не единственный подозреваемый, знаешь? Ведь Лозового кто-то обворовать пытался накануне, за несколько дней до убийства. А он вора отпустил, но как-то же не просто так, вероятно. Признание тот ему написал или что? – не знаю… – Я рассказал Марине все, что слышал про таинственного грабителя, с которым проректор решил полюбовно, по словам Лени Бубена. Она внимательно выслушала. В моей рубашке, едва доходившей ей до колен, Маринка выглядела так волнующе…

– Что ты так смотришь на меня, чему улыбаешься? – спросила она.

– Ничего. – Я отвел взгляд. – Забавно выглядишь в моей рубахе.

Она тоже улыбнулась и вдруг спросила:

– У тебя есть девушка?

Ничего себе вопросики!

– Сам не знаю, – признался ей. – Вроде бы есть…

– А у меня нет парня, – сказала она, глядя в сторону. – Все некогда… Одна учеба. А по вечерам уборщицей подрабатываю в парикмахерской.

– Я с тобой все пытался заигрывать, – приосанился я.

– Про куры я поняла… – Она смущенно опустила голову, улыбаясь. Надо же, поняла!

– Но ты на меня не смотрела.

Я подумал, что это уже вторая девушка, которая меня прежде не замечала, но оказалась у меня дома. Что за шутки шутит со мной провидение?..

Невольно сравнивая в этот момент Сашкину сестру с Царицей Египетской, я почувствовал, что Нефертити… поблекла. Невероятно! Нефертити меня дразнила своим видом. Глядя в ее черные глаза, я чувствовал, что в ее жилах течет огонь (спасибо неведомому поэту за сравнение). Она будила во мне жаркое животное желание! Только голова Царицы, кажется, оставалась холодной. Девушка хотела лишь… э-э-э… Ну, да, развеяться. Я так это для себя определил. В Марину я готов был по-настоящему влюбиться. Тем более что делить ее ни с кем не требовалось, в отличие от звезды ректората.

Я взял ее ладонь, лежащую на подоконнике, в свою руку, накрыл сверху другой рукой и погладил тихонько. Она не решалась поднять глаза, но руку не отнимала. Я придвинулся ближе, обнял за талию, привлек к себе и стал целовать. В окно подул легкий ветерок. Порочный опыт, приобретенный мной с Нефертити, требовал, требовал дальнейшего развития! Что может сделать со мной Сашка, когда освободится, в этот момент я думать не мог. Ведь думать требуется головой, а я свою только что потерял…

Ранним утром, в постели, Марина смотрела на меня чистыми глазами. Она улыбалась, в ее взгляде я не видел ни тени сожаления о случившемся. Вот и поди пойми этих женщин! А ведь ночью я вполне убедился, при всем собственном небогатом опыте, в том, что у Маринки его еще меньше. То есть нет совсем! Хотя теоретически мы, конечно, оба были подкованы за сто лет до грехопадения. В наш-то просвещенный век!

– Выходи за меня замуж, – предложил я чистому созданию, потерявшему невинность с этим чудовищем – Тимофеем Сергеевым. Ее брови поползли вверх, а сама она полезла на меня:

– Вот так сразу и замуж?! – засмеялась. Вытянулась в струночку, положив подбородок мне на грудь и заглянула в глаза. Я пожал плечами с самым серьезным выражением лица:

– «Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, чего время терять?» – процитировал из «Обыкновенного чуда».

– Ну, не знаю, не знаю… – в сомнении покачала головой Маринка, упираясь подбородком в мою грудную клетку. – Я должна с братом посоветоваться.

Вспомнив о брате, сразу стала серьезной. Сползла с меня, помешав дальше развивать опыт, а я уж было начал руки распускать, перевернулась на спину:

– Брата надо выручать. Любой ценой.

У меня появилась цель в жизни.

Позавтракав, мы с невестой вместе вышли на улицу. Мне требовалось ехать на работу, а ей – в общагу за вещами. Перед расставанием она усмехнулась:

– Ты мне предложил руку и сердце как честный человек, да?

Я смотрел ей в глаза, чуть улыбался и молчал. Конечно, разговор очень смахивал на шуточный. Только почему-то ощущение было, как на десятиметровой вышке перед прыжком. Я знаю, я прыгал.

– Не переживай, – решила, видимо, успокоить меня Маринка. – Ведь это я сама тебя соблазнила. Так что…

Я вспомнил изящное выражение, услышанное мимоходом от одной матерой снабженки из нашего института: «Сука не захочет, кобель не вскочит». Мне казалось, инициатива вчера исходила от меня. Но теперь понял, что она права. В смысле – Маринка. Впрочем, и снабженка тоже. Обе.

– Пока! – помахала рукой невеста, сворачивая направо, в сторону наших, водниковских, общаг. Мне нужно было идти прямо.

– До вечера! – ответил ей.

Она на ходу обернулась, улыбнулась и ничего не сказала.

Быть может, я ей в итоге не понравился? Это было бы неудивительно, поскольку сам себе я тоже не нравился. Великий психолог Тимофей Сергеев не понимал, что происходит! На него еще падала тень Царицы Египетской.

В гараж я явился в растрепанных чувствах. Первым сегодня не был, и слава богу! «Грузовик Кольки Маленького буду теперь стороной обходить, в кабину не полезу», – подумал.

Народ готовился ехать на похороны, а пока обсуждал новости. Тема оставалась той же. Было бы странно, если бы нет! В центре внимания находился завгар Матвеич. На душе стало холодно, когда понял, о чем он говорит. Сашка Оруженосец сел крепко! Оказывается, у него нашли дубликат ключа от арочных ворот. Ясно, зачем ключ потребовался. Чтобы пробраться незамеченным во двор. То есть не проходя через парадный подъезд, где его мог видеть вахтер, в тот злополучный вечер. «Неужели все-таки Сашка?! – в смятении думал я. – Как я стану вечером в глаза его сестре смотреть, своей невесте?» Но тут же принялся мысленно сам себе оппонировать: «Дубликат мог кто угодно снять. Доступ все шоферы имели, а также – снабженцы, кладовщики и мы, грузчики. Весь «хозвзвод». Другое дело, как он у Сашки оказался?»

– А как ключ у него нашли, Петр Матвеевич? – обратился к завгару.

– Обыск в доме, в деревне, провели и отыскали в кармане телогрейки, – ответил мне Матвеич с неохотой. Ясно, как ему было неприятно говорить об этом. Вполне возможно, что к Сашке он относился лучше, чем к покойному развратнику – Лозовому. Не тем, конечно, будь помянут…

– Если он сбросил винтовку на месте преступления, то, вероятно, не для того, чтобы его по этой винтовке нашли, – отважился я высказаться. – Отпечатков пальцев на винтовке не обнаружили? – задал вопрос, который так волновал меня, воспользовавшись подходящим предлогом. – Нет? Значит, он винтовку протер. Сообразил. А ключи что же выбросить не догадался? Какая-то однобокая предусмотрительность получается… Если Сашка так открыто угрожал, то, вероятно, и угрозу выполнил бы открыто…