– …Скрываются за тучами, - подсказал Алешка.

– Что? - дядя Федор очнулся от своих мечтаний.

– А мы машину купили, - похвалился Алешка.

– Молодцы!

– Вы нам не перегоните ее со стоянки во двор? - попросил я.

Дядя Федор расцвел.

Мы помогли ему снова набросить брезент на машину и даже поправили ему шапку, из-за которой его и прозвали во дворе дядей Федором. Потому что в этой чудной шапке - одно ухо торчком, а другое висячее - он был очень похож на известного Шарика из Простоквашино…

– Привет Василичу! - разбудил дядя Федор Фролякина. - Мы - за машиной! Выдавай!

Осмотрев наш прекрасный «Форд» со всех сторон, дядя Федор одобрил покупку и спросил:

– Сколько за него отдали?

– Штуку баксов, - не моргнул глазом Алешка.

– Ну, - прикинул в уме дядя Федор, - малость переплатили, баксов девятьсот. Да ничего, доведем до ума.

Тут подошел Фролякин, принес мешок со старыми номерами и с ключами зажигания. Дядя Федор покопался в нем, отобрал номера, которые ему почему-то очень понравились, и, выбрав подходящие ключи, вставил их в замок.

– Давно она тута? - спросил он сторожа.

– А я знаю? Еще до меня поставили.

– Так, аккумулятор подсел, конечно, - деловито начал дядя Федор. - Подзарядить придется…

Не пришлось.

Когда он поднял капот, аккумулятора под ним не оказалось. И двигателя тоже. Дядя Федор хмыкнул.

– Не пойдет? - расстроился Алешка.

И я - тоже. Мы уже так привыкли к своей машине!

– А мы на него все колеса переставили.

– Лучше бы вы двигатель переставили, - проворчал дядя Федор, сдвигая на затылок шапку. - Ладно, подберем что-нибудь другое за эту цену. Не возражаешь, Василич?

– Мне что? У меня этого хлама - завались, - он взялся за мешок. - Ладно, вы тута разбирайтесь, а мне работать надо. - И пошел спать.

Дядя Федор долго и придирчиво бродил меж брошенных машин и выбирал подходящую. И наконец сказал:

– Вот! Эта мне глянулась. И цвет хороший, неприметный.

Я даже подумал, что он догадался, зачем нам нужна машина.

Дядя Федор поднял капот. На этот раз под ним оказалось все, что надо. И что не надо - тоже. Какая-то сообразительная крыса натаскала туда проводков из других машин и свила из них гнездо.

Дядя Федор долго и придирчиво бродил меж брошенных машин и выбирал подходящую. И наконец сказал:

– Вот! Эта мне глянулась. И цвет хороший, неприметный.

– Брысь! - сказал ей дядя Федор, и она, вильнув хвостом, послушно скрылась в недрах машины.

После тщательного осмотра и мелкого ремонта дядя Федор пошел искать какого-нибудь водителя, чтобы от его машины подзарядить наш аккумулятор - «прикурить», как он выразился. А мы тем временем снова переставили все четыре колеса.

Подъехал дядя Федор с каким-то дядькой, они перекинули провода - и наша машина довольно быстро завелась.

– Посидим в салоне, движок погоняем - подзарядим, - сказал дядя Федор, и мы забрались в машину.

Солнце вышло из-за облаков. Мотор тихонько урчал. На вздрагивающем капоте сидела крыса и умывалась.

– Она, наверное, ручная, - сказал Алешка. - Давай ее домой заберем.

– А мама?

– Привыкнет, - легкомысленно решил мамину судьбу Алешка.

Я не стал с ним спорить и только спросил:

– А папа? Он же мышей боится.

– Это же не мышь, - логично возразил Алешка. - Это же крыса.

Я не стал спорить. Но родителей мне стало жаль.

– Поехали, - сказал дядя Федор.

На выезде со стоянки мы посигналили, и Фролякин минут через десять поднял шлагбаум. Но так быстро опустил его, будто хотел им погладить машину по спине на прощание.

Дядя Федор не сразу поехал в наш двор, а покружил вокруг дома.

– Ничего, - сказал он, - побегает еще. Километра два.

А нам понравилось. Машина вела себя послушно. Когда надо - останавливалась. Когда надо - снова трогалась. И поворачивала, куда надо. Только очень сильно подпрыгивала на ходу, будто ехала не по асфальту, а по шпалам.

– Это оттого, - объяснил дядя Федор, - что у нее все колеса разные. Ничего, привыкнем.

Во дворе мы загнали машину в самый угол, возле помойки, чтобы она не бросалась в глаза Вадику, и привинтили номера. Они почему-то разные оказались, передний - «один, два, три», а задний - «четыре, пять, шесть» и даже другого цвета. Но дядя Федор сказал:

– Это не главное. Кто их оба-два разом-то увидит? Да и документов у нас все равно нет. А захотите покататься - я к вашим услугам. Мне это дело - в удовольствие.

Мы так и думали. На это и рассчитывали.

Шантаж Бонифация

Наш план состоял в том, чтобы незаметно зафиксировать на видеопленку весь процесс преступной деятельности группы Бабая и представить эти неопровержимые доказательства нашим правоохранительным органам в лице их славного представителя - нашего папочки.

Нам, конечно, за это дело влетит. Но мы успокаивали себя тем, что Вадику и его команде влетит еще больше…

На следующий день состоялась генеральная репетиция спектакля под руководством великого Бонифация. На ней присутствовал весь педагогический коллектив нашей школы и даже родительский комитет в полном составе.

Успех был оглушителен! Мне даже вручили букет цветов. От девочек нашего класса. Цветы были экзотические. Они набрали их на подоконниках в учительской.

– Да, - растроганно сказал директор школы, - это глубоко символично, что вторая четверть нынешнего учебного года откроется таким знаменательным событием. Всем спасибо. Все свободны.

Вскоре родная школа опустела. Все разошлись. Только шныряла где-то по темным углам Чучундра.

Мы еще немного подождали, а когда в школе остался лишь утомленный славой и предстоящими гастролями по столицам Европы режиссер Бонифаций, я тихо приоткрыл дверь учительской и застыл на ее пороге, как неумолимый призрак.

В учительской было сумрачно, за окнами синел осенний вечер. Тихо мерцал экран телевизора, на котором Бонифаций просматривал запись генеральной репетиции. На подоконниках щетинились в горшках обрезки цветочных стеблей.

Бонифаций застыл в кресле напротив экрана и тихо вздыхал, полный затаенного восторга.

Я тоже вздохнул. Он обернулся.

– Это ты, Дима? - голос его был полон нежности. И благодарности. - Вот видишь, Дима, как я был прав. У тебя определенно актерское призвание.