– Бомбардиры, зажигательным! – скомандовал Макензи.

Вторая башня подняла короткий ствол и изрыгнула в небо снаряд, который, описав дугу, рухнул на цель первого залпа. В принципе, кислотной струи было достаточно, однако коммандер стремился испытать машину и экипаж в боевых условиях как можно лучше.

– Вражеская техника на двенадцать часов! – доложил водитель. – Тяжелые бронестимеры, кажется, «Тотенкопферы»! Подтверждаю! Четыре единицы, двигаются от мемориала!

– Сигнальте Русу, пусть идет за нами и не высовывается до поры!

Пехота получила приказ рассредоточиться и найти укрытия, а «Отравленный кинжал» и «Керамбит» двинулись навстречу бронестимерам.

Модели «Тотенкопфер» являлись самыми тяжелыми видами бронетехники, производимыми в Винтеррейке, и самыми новыми к тому же. Продолговатые грузные паровые механизмы серого цвета, поставленные на частично колесную, частично гусеничную подвеску, они могли иметь в задней части либо кузов для перевозки десанта, либо бронированное отделение с башней, из которой торчало дуло пятидесятимиллиметровой пушки. Армодромам серии АМ такой калибр был – что слону дробина, но более мелкие модели вроде нашего алхимического или «Керамбита» могли пострадать. Кроме того, враг превосходил числом, скоростью и вариацией тактических ходов.

– Сделаем им «огненную стену»!

«Отравленный кинжал» прибавил ход и открыл огонь из курсовых пулеметов, «Тотенкопферы» разъехались веером – БМАП новой конфигурации не мог их не насторожить. По уму им бы разделиться и, пытаясь зайти в борта и корму, вести по нам огонь из пушек да больше маневрировать – ведь из мортиры по мельтешащим целям не попасть, а характеристики кислотомета все еще загадка.

Раздался звон и лязг, когда о борт армодрома срикошетил первый вражеский снаряд; под гул двигателя и приказы Макензи водитель круто довернул корпус машины, работая левым траком, а алхимик-наводчик выдал короткую кислотную струю, которая едва не попала на один из «Тотенкопферов». Вместо этого кислота принялась есть желтый камень, которым была вымощена площадь вокруг мемориала. Пристреляться врагу не дал «Керамбит» под командованием старшего лейтенанта Руса. Грохоча гусеницами, этот сравнительно быстрый транспорт открыл огонь из всех стволов. Своим главным калибром он разнес бронестимеру гусеничный трак, но едва не схлопотал снаряд в двигатель от другой вражеской машины. В это время «Отравленный кинжал» бил мелкими кислотными струями по еще двум увертливым винтеррейкским машинам и уже получил два попадания. Одно из них пришлось в кормовую часть – и великое счастье, что баллоны с реагентами были защищены дополнительной броней!

– Довольно! Зажигательным!

Бронестимеры успешно избегали кислотных струй, нарезая круги вокруг нашей машины, при этом, правда, их гусеницы и колеса все же страдали от пролитого на землю салтаса. Но все это было лишь невинной игрой, пока вторая башня не выплюнула зажигательный снаряд, который ринулся в небо и, рухнув вниз, взорвался мириадами раскаленных искр, разлетевшихся в радиусе тридцати метров. Кислота воспламенилась, превратив все вокруг в раскаленное пекло.

– Теперь никуда не денутся! Первая башня, огонь по готовности!

Дуга кислотного залпа накрыла замедлившийся «Тотенкопфер» и превратила боевую машину в расползающуюся, оплывшую кучу шипящего металла. Второй залп разъел носовую часть следующей вражеской машины. Третий «Тотенкопфер» попытался отступить. Он вырвался из огненного лабиринта и ударил по парам, но бомбардиры вовремя развернули свою башню и дали залп прямой наводкой. Снаряд с магической начинкой разорвал винтеррейкский транспорт на клочки.

– Коммандер, вы и ваш экипаж будете представлены к награде.

– Служу Мескии, тан Великий Дознаватель!

В это же время «Керамбит» покончил со своим противником: Рус подвел машину вплотную к охромевшему подранку и дал струей крутого кипятка из курсового водомета. Я прекрасно слышал недолгие крики.

Наши солдаты рассредоточились по периметру, высматривая засады и снайперов, в то время как я, Себастина и командиры бронемашин исследовали тела, а механики пытались оценить состояние вверенной им техники.

– Форма тарцарская, но если он не винтеррейкец, то я раххийская крепостная девка, – поделился своими соображениями старший лейтенант Рус.

– Он не южанин, но с той же вероятностью может быть из Таленмарка, – процедил Макензи, рассматривая ту часть лица трупа, которая не была обезображена ожогом. – Таленмаркцы закупают у ви́нтов[17] эти гробы на паровой тяге сотнями.

– Не уважаете винтеррейкскую технику, майор?

– В сравнении с нашими механизмами их образцы – болезные калеки-лилипуты, тан Великий Дознаватель, – с искренней гордостью ответил коммандер.

– Двигаемся дальше, господа офицеры, а то нас действительно скоро удильщики[18] перещелкают!

Я вел свой маленький отряд не вслепую, а точно зная, куда мне надо было попасть: в окрестности городского рынка, одного из древнейших в мире. Считалось, что рынок Сударцанта стоял на одном месте вот уже больше полутора тысяч лет, и у самых древних торговых династий страны было обыкновение содержать старинные особняки-подворья вблизи благословенного сердца товарооборота. Мастера купеческих гильдий редко жили в тех особняках без удобств, по старинному укладу, однако владение такой собственностью являлось вопросом престижа. По моим расчетам Эсмир-паша облюбовал один из этих особнячков и сделал его своим командным центром. Внедренные агенты в штабе тарцарского командования сообщали не раз, что приказы полководец передавал с помощью магов, а отследить каналы, не привлекая внимания контрразведчиков Тарцара, не представлялось возможным.

Остановив колонну в обусловленном заранее месте, я вылез на броню, надеясь, что какой-нибудь вражеский удильщик не поймает меня в перекрестье прицела. С ближайшей крыши спрыгнула проворная фигура, облаченная в экипировку подразделения «Серп». Оно было первым, которое я создал. Диверсии, убийства, похищения и прочее подобное входило в его прямое предназначение. Самые жесткие критерии, самые тяжелые тренировки, самое сложное оружие. Элита элит.

– Митан.

– Говори.

– Мы исследовали указанную вами территорию. Одна из старинных построек, в отличие от прочих, не заброшена, ворота закрыты, из некоторых окон торчат стволы пулеметов, во внутреннем дворе стража.

– Эсмир-паша внутри?

– Мы не можем этого подтвердить. – «Взгляд» зеленоватых линз закрытого шлема с системой противогазовой защиты был бессмысленным, но эмоции свидетельствовали об искреннем сожалении. – Однако мы видели Измаил-бея, личного адъютанта Эсмир-паши.

– Рискнем. Диверсионную операцию одобряю.