В принципе эту операцию можно было считать завершенной, хоть и не идеально. Нам удалось взять под контроль военные действия, обезглавить тарцарскую армию и подтвердить кое-какие старые опасения. К сожалению, всех целей мы не достигли, но результат вышел вполне удовлетворительным.

А потом через спокхамос из Мескии пришла страшная весть: Император умирал и желал немедленно увидеть Великого Дознавателя.

Движение дирижабля в материальной вселенной зависело от силы двигателей и ветра. Когда включалась навигационная сфера Урмана, физические факторы отходили на второй план, а главной движущей силой становилась воля мага-навигатора. Зеленгриди выложился по полной, чтобы выбросить тушу «Вечного голода» в небо над Старкраром как можно скорее. Голос диспетчера, требовавшего код, выдавал некоторую нервозность. Обычно «Вечный голод» выходил в полную реальность на расстоянии километра от столицы, но времени оставалось мало, и мы появились практически над Императорским дворцом.

Код был получен, и дирижабль направился к причальной мачте.

Над столицей повисла пелена мрачного предчувствия, небо оказалось непривычно чистым от стимвингов и авиаков. Запрет на полеты вступил в силу по особому распоряжению лорда-душеприказчика, который уже поднял свои «Тираны» над Императорским парком.

К моменту, когда неизбежное случится, в Квартале Теней все уже будет готово – система подвесных дорог подтянется к внешним стенам, открывая прострел того самого заветного места, на котором три века назад неудачно пытались открыть торный путь в иной мир и где реальность до сих пор оставалась истонченной. Сама Паутина находилась на почтительном расстоянии от него и куталась в многослойные защитные поля, так что не должна была пострадать.

Ворчи встал за штурвал и с ювелирной точностью подвел «Голод» ко дворцу. Я почти бегом преодолел перипетию дворцовых переходов, в которых царила тишина, нарушаемая лишь эхом наших с Себастиной шагов. Ближе к покоям императорской четы в прилегающих помещениях собрались придворные. Чем ближе к самим покоям, тем больше было в залах высокородных тэнкрисов. Господа Голоса, главы четырех кланов Мескии, самые породистые и могущественные, старшая кровь.

У входа в спальную залу стояли провожатые, гвардейцы его величества, по образу которых я создал свою армию. Высокопрофессиональные солдаты-фанатики, которых тренировали и закаляли с детства, чтобы убить в них все человеческое и предоставить его величеству машины смерти, не обсуждающие приказов.

– Вас ждут. Только вас.

– Себастина, останься.

Темно. Спальная зала была не так уж и велика – много ли надо супружеской паре? Одно большое ложе, две большие гардеробные комнаты, два помещения для водных процедур, оборудованных самой современной сантехникой… нет, не серебряной, это все байки.

Император и императрица заключили брак по любви. Редчайший случай – ведь обычно владыкам империи не хватало времени, чтобы искать свою половинку. Однако мой Император встретил ту, что была предназначена ему. Они спали вместе, не имели ни фаворитов, ни фавориток, зачали пятерых здоровых детей, и теперь она рыдала на коленях подле ложа, целуя его огромную ладонь. Ее величество была маленькой и хрупкой, словно фарфоровая статуэтка, исполненная руками божественного скульптора, – исконная красота женщины чистых кровей. Я невольно поражался тому, что она родила пятерых детей от такого гиганта, как Император.

Все наследники тоже были рядом – дочери тихо утирали слезы, а принцы следили за гаснущим отцом внимательно, но холодно. Казалось, они ждали мига его смерти, дабы своими глазами увидеть, как ноша монаршей власти покинет их родителя и перейдет на кронпринца, но я видел, что глубоко в душе каждый из них переживал. Император сознательно растил сыновей в жесткости, был холоден с ними, черств, многого требовал и почти не хвалил. Им было уготовано править стальной волей, а правителей, способных на это, следовало сызмальства закалять в пламени и охаживать молотом.

Кронпринц ожег меня неприязнью. Прежде она пылала в нем, но теперь лишь тлела, как горячий уголек, попавший за воротник.

– Оставьте нас.

Принцессы мягко отстранили рыдающую мать от Императора и увели. Принцы последовали за ними, а провожатые плотно заперли двери.

– Подойди.

Я откинул капюшон, снял маску и опустился на колени подле ложа, почти там же, где раньше сидела императрица.

– Ты преуспел?

– Тарцар по уши в долгах, наше влияние на юге усилилось. Я нашел следы винтеррейкской агентуры, генералу Эсмир-паше подтерли память, скорее всего, его адъютант. Великая Тарцарская Порта ведет тайные дела с Винтеррейком, я в этом уверен, но прикажу своим агентам поработать и над другими гипотезами. Враг точит острый кинжал для нашей спины, владыка.

– Мы подозревали.

– Они хорошо прятались. Я разберусь с этим.

– Да… ты сможешь. Бриан.

– Ваше величество?

– Я вот-вот умру.

– Эта утрата будет невосполнима.

Он хрипло рассмеялся. Мой господин ослеп, его невидящие глаза буравили тонувший во мраке балдахин.

– Мы уже все обсудили. Ты продержишься. Ты обеспечишь нам великое будущее. Тебе будет тяжело.

– Без вас, ваше величество, все будет тяжелее.

– Я подготовил для тебя хорошее начало, сделал все, что мог.

– Я знаю…

– Моя жена тебе поможет.

– Ее величество?

– Она знает. Единственная душа в мире, которой я мог поведать. Она окажет влияние, даст тебе немного времени. Бриан?

– Владыка?

– Ты не подведешь меня?

– «Костьми поляжем, долг исполнив лишь», – так говорят эл’Мориа.

– Верю. Пора. Подай мне меч.

Я поднялся и на негнущихся ногах направился к стене. Меч. Меч первого Императора висел на стене. Клинок метеоритной стали длиной в полтора человеческих роста, широкий, напоминавший громадный боевой серп своим хищным изгибом, с рукоятью на две огромные ладони и широким перекрестьем. Ни серебра, ни жемчуга, ни перламутровых вставок – рожденный служить горю, но не красоте. Это страшное оружие отнимало жизни на заре Мескии, а позже стало одним из главных атрибутов священной власти Императоров. Корона, скипетр – все это напускное, пришло со временем, частично было позаимствовано от людей. Изначальный символ власти тэнкрисов – меч. Потому что мы не сеем и не жнем, не ловим рыбы, не валим леса, не лепим горшков и не пасем стад, мы народ воинов и предводителей, который всегда признавал лишь власть сильного над слабым. Поэтому Император должен умереть с мечом в руках. Пусть на своем ложе, от старости и болезни, но он должен умереть с мечом в руках.

Клинок весил как бетонная свая – едва не падая, я перенес его через спальню и уложил на тело монарха. Следя за его эмоциями, я понял, что навалившаяся тяжесть внушает умирающему спокойствие. Руки Императора были аккуратно уложены мною на рукоять, пальцы медленно сжались.