Наверное, мистер Крубер удивился неожиданному появлению своего друга, однако вида не подал, и, когда Паддингтон перестал пыхтеть и перешёл к рассказу о своих утренних приключениях, мистер Крубер разжёг плитку, которую держал в дальней комнате, и сварил им какао на «послезавтрак».

– Думаю, мистер Браун, это вам совсем не помешает, – сказал он, ставя на столик перед диваном две дымящиеся кружки. – Мне доводилось бывать в студии у мистера Марша: одно из самых промозглых мест на всей улице Портобелло. Я с вами согласен, – продолжал он, усаживаясь рядом со своим другом, – сводить концы с концами порой бывает непросто, особенно если применять ошибочный способ исчисления.

– Я, мистер Крубер, всегда исчисляю, сколько на что потратил, и всегда без ошибок, – возразил медвежонок. – Каждый вечер это делаю перед сном.

– Не сомневаюсь, – кивнул мистер Крубер. – Я знаю, как хорошо вы считаете, мистер Браун. Но дальше получается как с вопросами: «Эта верёвочка длинная?» или «Сколько будет два плюс два?». Ответ: «Это как поглядеть». Математика – такая штука, что с её помощью можно доказать почти что угодно.

Мистер Крубер задумчиво помешал какао.

– Ваш рассказ напомнил мне очень старый анекдот, который я слышал в мюзик-холле: о том, что можно работать триста шестьдесят пять дней в году и всё же, если считать выходные и отпуск, не работать ни дня.

Я уже так давно видел эту пьесу, что забыл подробности, но примерно тем же способом я вам сейчас докажу, что за сегодняшнее утро вы разбогатели на целых восемьдесят девять пенсов. Вот, смотрите, мистер Браун, – продолжал он. – Если бы вы работали натурщиком у мистера Марша по часу в день и зарабатывали по двадцать пенсов, через неделю вы получили бы фунт, но вы его не получили, выходит, вы стали на фунт беднее. Так?

Паддингтон, окутанный паром от какао, кивнул в знак согласия.

– С другой стороны, если бы вы отправили мистеру Брауну телеграмму, она обошлась бы вам в один фунт и восемьдесят девять пенсов, но вы её так и не отправили, выходит, вы сэкономили фунт и восемьдесят девять пенсов. Так?

Паддингтон пересчитал про себя и снова кивнул в знак согласия.

– Тогда получается, – сказал мистер Крубер, – что, даже если вычесть незаработанный фунт, у вас всё равно остаётся восемьдесят девять пенсов. – Он потянулся и одной рукой подал медвежонку булочку, а другой похлопал по его синему пальто, совсем рядом с карманом. – Вот вы сейчас увидите, что я был прав, мистер Браун. – В глазах мистера Крубера сверкнули озорные искорки. – Посмотрите-ка, что у вас в кармане.

Паддингтон посмотрел и чуть не выронил кружку от удивления – в кармане действительно лежало несколько монеток. Утром их точно там не было, а когда Паддингтон вытащил их и пересчитал, оказалось, что там ровно восемьдесят девять пенсов. Просто волшебство какое-то!

Увидев, как он озадачен, мистер Крубер тихо усмехнулся.

– Видите, какая математика волшебная наука, – сказал он.

– Тогда, может, я пошлю мистеру Брауну совсем короткую телеграмму? – взволнованно спросил Паддингтон.

Мистер Крубер покачал головой.

– На вашем месте я бы оставил эти деньги для других дел, – сказал он. – А кроме того, у меня есть отличная мысль. Я уверен, что такое поздравление понравится мистеру Брауну гораздо больше. Я узнал об этом способе много-много лет назад, когда ездил в Америку, и, если хотите, сейчас расскажу вам все подробности…

* * *

– Коты! – свирепо проговорил мистер Браун. – Ну почему они всегда поднимают такой гвалт, стоит мне как следует заснуть? – Он зажёг ночник и посмотрел на будильник. – Одна минута первого! Можно подумать, они специально дожидались полуночи.

И надо же им было разораться прямо возле нашей входной двери!

Миссис Браун тоже села, протирая глаза.

– Ты куда, Генри? – поинтересовалась она.

Мистер Браун приостановился.

– Пойду принесу кувшин холодной воды, – сообщил он свирепо. – У меня, как ты помнишь, сегодня день рождения, и я могу позволить себе делать что хочу. Нет, ну ты только послушай! – возмутился он, так и не трогаясь с места. – Ты когда-нибудь слышала что-нибудь подобное?

Миссис Браун помедлила с ответом. Если разобраться, то да, пожалуй, что-то подобное она уже слышала. В заоконных завываниях угадывалась какая-то мелодия, у неё были начало и конец, и что-то она ей смутно напоминала…

– Генри, осторожнее, – сказала она, когда мистер Браун начал открывать окно. – По-моему, это не коты. Кажется, кто-то поёт.

– Поёт? – опешил мистер Браун. – Поёт? Вот я им сейчас спою, пусть только попадутся. Только не говори мне, что они поют рождественские песни. Я знаю, год от года они начинают всё раньше, но это уж ни в какие ворота не лезет!

Миссис Браун вздохнула, прислушиваясь к голосу мужа, который стихал в отдалении. Потом она вылезла из постели, накинула халат и отправилась на крыльцо, где уже собралась вся семья – всех перебудил странный шум.

Паддингтон ужасно огорчился, когда мистер Браун распахнул входную дверь и высказал всё, что думает о ночном переполохе.

– Я не кот, мистер Браун! – воскликнул он. – Я поющая телеграмма! Их придумали в Америке и посылали только в самых торжественных случаях.

И чтобы слова выглядели убедительнее, он набрал в грудь побольше воздуха и снова запел: «С днём рождения!»

Уши у мистера Брауна так и горели.

– Э‑э… да, конечно… спасибо тебе большое, Паддингтон, – бормотал он, запинаясь. – Я очень тронут. Честное слово. Какой необычный подарок.

– Это, вообще-то, не я придумал, – сознался медвежонок, – а мистер Крубер. Он рассказал мне что и как.

– Может, конечно, это и мистер Крубер придумал… – Миссис Бёрд, как всегда, решительно взяла дело в свои руки, – но только вряд ли он предполагал, что ты решишь доставить телеграмму ровно в полночь. Так что ну-ка марш наверх! Некоторым моим знакомым медведям давно пора спать. Да и всем остальным тоже.

– Э‑э… да, кстати, – окликнул мистер Браун медвежонка, который побрёл было прочь, – тебе, наверное, приятно будет узнать, что ты включён в мой Наградной список по случаю дня рождения.

Паддингтон перевесился через перила и уставился на него.

– В ваш Наградной список, мистер Браун? – воскликнул он изумлённо. – А я думал, он бывает только у королевы[9].