по поводу того, у кого выше ранг. Карен Тернер играла в игру доминирования. И проиграла.

Почувствовав, как в рассмотренном случае, угрозу своему статусу, мы можем легко перейти в другой режим. Мы запускаем первобытный нейронный код, записанный миллионы лет назад, в доисторическую эру доминирования. Хотя игры престижа – в успех и в добродетель – сделали нас мягче и мудрее, высшие режимы игры не искоренили полностью наших животных свойств. По мнению психолога профессора Дэна Макадамса, «мысли о возможности завладеть социальным статусом с помощью грубой силы и устрашения, о том, что самый сильный, большой и наглый всегда будет командовать обычными людьми, появились очень давно, они невероятно интуитивны и глубоко в нас сидят. Юный соперник этих ожиданий – престиж – никогда не мог вытеснить из человеческого мозга идею доминирования».

Зверь все еще живет в нас. Он – наше второе «я». Многие из нас незаметно перемещаются между разными состояниями несколько раз в день, часто не понимая, что трансформируются из одной личности в другую. И речь действительно идет о разных режимах существования. Принципы поведения престижа и доминирования «основаны на разных психологических процессах, моделях поведения, нейрохимических реакциях, которые были выбраны для разных видов давления эволюционного отбора». Находясь в разных версиях себя, мы обычно ведем себя по-разному: когда на сцене наше стремящееся к доминированию второе «я», мы занимаем больше места, чаще жестикулируем, реже улыбаемся и чуть наклоняем голову вниз; в состоянии ориентации на престиж мы воплощаем свой статус способами потоньше: расправляем грудь, выдвигаем вперед торс, поднимаем голову. Исследования показывают, что даже полуторагодовалые дети способны различать игроков, использующих стратегии доминирования и престижа.

Обе стратегии работают. И игроки, выбравшие доминирование, и те, кто предпочел престиж, оказывают больше влияния на остальных. И доминантные, и престижные самцы добиваются бóльших успехов в размножении. Анализ, обобщивший более 30 исследований, выявил, что доминирование – одна из «самых надежных предпосылок для появления лидера, куда сильнее, чем совесть, интеллект и бесчисленное множество других переменных». И это несмотря на то, что лидеры доминантного типа обычно менее эффективны, чем ориентированные на престиж, так как скорее ставят свои интересы выше интересов группы и менее склонны спрашивать совета, а на критику могут отвечать «агрессией самозащиты». Такие лидеры к тому же обычно заносчивы, любят публично ставить себе в заслугу успехи группы, поддразнивать и унижать подчиненных, прибегать к манипуляциям. Это отличает их от лидеров, сделавших ставку на престиж, – те самоироничны, любят пошутить и публично приписывают успех команде. Характерно, что мы особенно склонны выдвигать доминантных лидеров, когда статус нашей игры находится под угрозой. По данным исследований, мужчины и женщины выбирали силуэты высоких крупных людей с маленькими глазами, тонкими губами и выступающим подбородком в качестве идеальных лидеров во время войн, а в мирное время были более популярны люди с узкой костью.

Принципиальная разница между престижем и доминированием состоит в том, что за последнее мы не присваиваем статус. Обычно доминантные игроки сами отвоевывают его у нас. Согласно определению психологов, стратегия доминирования «посредством запугивания и принуждения вызывает страх, чтобы добыть или поддержать статус и влияние». Доминантные игроки силой добиваются внимания со стороны окружающих, навязывая им «страх перед своей способностью нанести физический или психический ущерб», с использованием «актов агрессии, принуждения, угроз, уничижения, обесценивания и манипулирования». Игроки второго «я» могут использовать жестокость и страх перед ней, чтобы проложить себе путь к высшим позициям в рейтинге, но еще они способны манипулировать разными типами боли, связанными не с кровью и синяками, а со слезами, стыдом и отчаянием.

Эти режимы доминирования лежат в основе самой очевидной разницы между мужчинами и женщинами. Представители обоих полов нередко бывают враждебны, защищая свой статус. По данным одного из исследований, примерно половина мужчин и женщин называют «обеспокоенность по поводу статуса/репутации» главной причиной недавнего акта агрессии со своей стороны. Однако и сегодня в мозг, мускулы и кости мужчин все еще встроено стремление к физическому превосходству. Они слишком часто оказываются убийцами или жертвами убийств, причем 90 % убийств в мире совершают мужчины, они же в 70 % случаев становятся и жертвами. В основном убийцами становятся холостые безработные с низким уровнем образования в возрасте моложе 30 лет – и с шатким статусом. Доктор Майк Мартин, специализирующийся на изучении конфликтов, пишет, что в большинстве стран основная часть озвученных причин убийства «связана со статусом и убийство является результатом стычки из-за незначительных вещей».

Профессор Джеймс Гиллиган, более 30 лет использующий тюрьмы и тюремные больницы в качестве «лабораторий» для изучения причин криминального насилия, считает, что «раз за разом» мужчины дают один и тот же ответ на вопрос, почему совершили нападение или убийство: «Потому что он меня не уважал» или «Потому что он не уважал моего гостя (или жену, мать, сестру, подружку, дочь и так далее)». Они называли эту причину так часто, что сократили ее до сленгового «диссил»[18]. Когда люди говорят что-то так часто, что появляется сокращение, очевидно, соответствующая фраза находится в центре их словаря для описания нравственных и эмоциональных аспектов. Когда-то Гиллиган считал, что разбой и вооруженные нападения вызваны в основном алчностью или нуждой. «Но когда я взялся за глубинные интервью с рецидивистами, я все чаще стал слышать комментарии вроде: „Я никогда в жизни не чувствовал такого уважения в свой адрес, как когда тыкал стволом в лицо какого-нибудь чувака“».

У насилия женщин по отношению друг к другу несколько другие причины. Британское исследование 16-летних представительниц рабочего класса выявило, что триггером для них обычно становятся оскорбления, связанные с умственными способностями, нарушением обещаний или сексуальным поведением. Но серьезные проявления насилия у женщин и девушек сравнительно редки. Психолог профессор Джонатан Хайдт считает, что «девочки и мальчики одинаково агрессивны, но тип агрессии у них разный. Агрессия мальчиков строится вокруг угрозы насилия: „Я тебя сломаю“ <…> в то время как агрессия девочек всегда связана с отношениями: „Я разрушу твою репутацию / отравлю твои отношения“». Ученые утверждают, что женская агрессия является «непрямой». Вместо нападения на физическое тело антагониста женщины атакуют его аватар. Они добиваются, чтобы их врага подвергли остракизму, стараются разорвать его игровые связи, используют насмешки, сплетни и оскорбления, чтобы лишить врагов статуса. Разумеется, это усредненные отличия. Мужчины тоже широко используют стратегии, направленные на подрыв репутации, но характер оскорблений при этом отличается. Один анализ онлайн-конфликтов выявил, что «женщины унижают других женщин в социальных сетях, ссылаясь на их промискуитет и физическую непривлекательность, чаще, чем мужчины, а для мужчин поводом унизить других мужчин чаще, чем