Отвечать я не могла, так и сидела с открытым ртом и пялилась на говорившую крёстную.

— Будет лучше, если ты всё-таки закроешь рот, тебе не идёт вид дурочки.

Рот я захлопнула очень громко… Так получилось, я не специально.

— Так-то лучше, — заметила крёстная.

Наша карета замедлила ход.

— Подъезжаем.

Я выглянула в окно и увидела небольшой особняк, к крыльцу которого мы подъехали, останавливаясь. Это был мини-замок, очень компактный и красивый, с башенками и лакеем на входе.

— Господа АрсенИни ожидают вас, — сообщил человек у входа в светлом костюме, которого я окрестила как лакея. Он назвал фамилию Арсенины, как то странно, на итальянский манер, что ли — Арсенини, с ударением на букву «И».

— Почему он так странно коверкает нашу фамилию? — поинтересовалась я у тётушки тихонько.

— Он её называет правильно, просто твой отец, обосновавшись в России, переделал её на русский манер, — ответила крёстная, и мы вошли в холл.

Я примолкла, разглядывая помещение, куда мы вошли. Это был настоящий дворец, немного вычурный и помпезный, но в целом мне нравилось. Я, вдруг, почувствовала себя принцессой.

Нам навстречу вышла пара людей, совсем не старых, я как-то бабушку и дедушку себе представляла гораздо более пожилыми, чем увидела сейчас. Мужчина был похож на папу, каким я его помнила, только виски посеребрила седина. Женщина моложава, казавшаяся немногим старше моей мамы, с ямочками на щеках, прямо как у меня. Так вот кто виноват в этой моей напасти.

«Спасибо, бабуля» — не знаю по какой причине я внутренне ехидничала, но что-то внутри меня противилось.

— Здравствуй Зарина, — поприветствовала меня женщина. — Мы очень тебя ждали. Меня зовут Барбара, но я буду рада, если ты будешь меня звать бабушкой, я об этом мечтала очень давно.

— А меня зовут Говард, и предпочту им и оставаться. Слово «дедушка» как-то старит.

Я кивала и молчала, недоумевая. Женщина не против быть бабушкой, а дед молодится и переживает, что обращение «дедушка» его состарит. Чудные.

В итоге за ужином бабушка пела дифирамбы дедушке, а тот млел и горделиво кивал головой. Собственно, когда я узнала, кем мой предок трудился, всё стало понятно. Мой дед был известным в Ламерии, и за её приделами, оперным певцом, а бабушка его берегла, холила и лелеяла всю жизнь.

— Я выступал на лучших сценах не только у нас, но и в Армерии. Тартрийцы приглашали меня не единожды. И даже Синаш собирал полные залы в лучших театрах своего мира, — дед явно очень гордился своим прошлым.

— А сейчас Вы не поёте? — полюбопытствовала я.

Ответила мне бабушка:

— С некоторых пор твой дедушка подорвал здоровье и больше не может петь.

— Как жаль, — я изобразила вселенскую досаду, — а я думала, что смогу услышать, как Говард поёт.

— Это дело поправимое, — воспрял духом дедушка. — У меня есть армерийский проигрыватель и записи моих концертов, так, что сегодня вечером мы сможем все насладиться музыкой и моим исполнением прекрасных произведений.

Да, скромность это не его конёк. Я уже пожалела, что решила польстить своему родственнику сожалением о неуслышанных мной оперных ариях. Не ожидала я такого подвоха в виде армерийского проигрывателя.

Вечер у родственников прошёл достаточно скучно, мы часа полтора слушали оперные арии в исполнении моего предка, звучащие из какого-то странного агрегата, названого дедом «мелодифон». Если бы я была ценителем данного вида искусства, вполне возможно и оценила бы весь талант, с которым были исполнены данные произведения. Но оперу я не любила и классику тоже. Поэтому скучала, но старалась делать вид заинтересованности, и когда бабуля нахваливала очередной дедов опус, я кивала с серьёзным видом и соглашалась, постоянно восхищаясь.

Дедушка млел он похвалы, надуваясь как индюк. Я смотрела на него, стараясь изобразить на лице улыбку, но мне совсем не нравился такой предок. Я, конечно, понимаю, что он привык к пристальному вниманию публики, но мне от этого понимания было не легче. И общаться с ним совершенно не хотелось.

Вечер тянулся неимоверно долго, я изнывала от скуки, при этом изображая радостную мину на лице.

Когда мой дедуля сообщил, что он устал и хочет отдохнуть, я облегчённо выдохнула, что не осталось не замеченным бабушкой. Она пристально глянула на меня и, сузив глаза, поджала губы и ушла с дедом.

— Пойдём, я покажу наши апартаменты, — потянула меня куда-то наверх по лестнице крёстная.

Нам отводилось целое крыло на втором этаже. Всё в том же вычурном дворцовом стиле, прям королевские покои какие-то, а не дом. Мне не хватало тут уюта и тепла. Всё было помпезным, и дорогим, правда, без души.

— Ты зря показала бабушке своё недовольство, — заметила крёстная, когда мы с ней оказались в гостиной нашего крыла, за плотно закрытыми дверями.

— Я не специально, — хмуро буркнула я.

— Зарина, я тебя понимаю, твой дедушка не самый приятный человек на этом свете. Твой отец не просто так отсюда сбежал, и в совокупности к сложившимся проблемам, Говард хотел беспрекословного исполнения своей воли.

— Я бы тоже сбежала, если бы мне пришлось жить в этом дворце, — я обвела рукой вокруг, показывая на всю эту вычурную позолоту. — Кому нужны такие хоромы и зачем. Я, конечно, не против простора, но хочется, чтобы он был уютным и функциональным. А я должна буду часто навещать своих родственников?

— Если ты очень хочешь, я могу поспособствовать тому, что ты тут будешь появляться крайне редко. Но ссориться с ними не стоит, твой дедушка достаточно богат, и ты его единственная наследница.

— Если ради этого придётся слушать его арии, и кланяться как болванчик, изображая радость, я лучше останусь без наследства, — совершенно серьёзно ответила я крёстной.

— Ну-ну, не кипятись. В тебе говорит юношеский максимализм. Подумай головой, деньги ещё никому ни в одном из миров не повредили.

Тут в дверь постучали, и вошла бабушка. По её лицу было не понять, в каком она настроении, и я напряглась.

— Я так понимаю, что тебе не понравилось у нас? — спросила сразу моя родственница.

Я вздохнула и опустила голову:

— Я не люблю такую музыку, и мне нравится весь вот этот блеск, — глянув исподлобья на бабушку, я смутилась, вроде как она и не сердилась.

— Ты вся в отца, он тоже не любил всей этой роскоши и желания выделиться, — мягким голосом заговорила бабушка. — Я бы тоже не отказалась жить поскромнее, но твой дедушка привык к такой жизни, а творческие и очень талантливые люди, они на всю жизнь остаются немного детьми.