Впоследствии я всегда заказывала у Эмилии шляпы и была очень довольна исполнением, а переехав в Витебск, высылала ей деньги с просьбой сделать мне к шубе или к костюму модную и красивую вещь и ни разу не была разочарована. В шляпном творчестве она нашла себя и была очень довольна.

IV. Базары

В Москве в течение года было несколько базаров, и каждый из них имел свое лицо. Первый базар назывался грибным и открывался на первой неделе Великого поста. Тогда праздники были церковные, или царские дни.

Так вот, начало Великого поста отмечали грибным рынком. Он тянулся от Москворецкого моста до Каменного. Набережной, такой как сейчас, не было.

Были вбиты колышки-бревна вдоль берега реки, расстояние между ними было метр-два, к ним прикреплялись поперечные бревна. Вот такая изгородь отделяла берег реки от движения людей.

На грибной рынок съезжались все окрестные крестьяне, может, и какие дальние. Они привозили сюда дары природы и своего труда. На санях стояли огромные кадки с квашеной капустой, огурцами, грибами, клюквой, мочеными яблоками; розвальни, полные мелкой рыбкой, морожеными снетками; была и живая рыба.

Грибной рынок был, главным образом, съедобным, хотя игрушки тоже продавались, только кустарные, своей работы, ярко окрашенные. Продавалась кукольная посуда с самоварчиком, ложки, половники, кадки и сундуки для приданого, даже мебель, зеркала с волнистой поверхностью, не рассчитанные на точное изображение.

Огромная баранка, вывешенная на палатке, заманчиво звала покупателя. В бочках у крестьян можно было достать мед — и в сотах, и жидкий, и засахаренный. Балагуры, гадалки, цыгане были обязательными колоритными фигурами рынка, все они рассчитывали на легкий заработок. Дубленые тулупы: белые, желтые, красные, черные, пестрели шали, полушалки, сверкали на солнце и радовали глаз своей нарядностью. Обувь была валяная, светлая, зеленая и других цветов. Сани — расписные, с узорами разными. Молочные товары тоже продавались в изобилии. Не было мяса. Есть мясо постом — грех. Великопостная и чревоугодная Москва питалась молочной, рыбной и растительной пищей. Лотошники продавали клюквенный квас, грушевый и воблу, горячие блины с сахаром.

Нам, детям, всегда хотелось побывать на грибном рынке, мы всегда думали, что там что-нибудь особенно интересное. Привлекали попугай с сюрпризом, какая-нибудь замысловатая игрушка, микроскопические бирюльки, ложка с рыбьим хвостом из Архангельской губернии. И мы, полные новых впечатлений, веселые, возвращались домой.

С постом снег на улицах становился очень грязным, смешанный с песком, навозом, и его было очень-очень много. Он накапливался и не убирался. Лошади с большим трудом могли стащить сани с места. Он уже не скрипел под полозьями, как в мороз, а издавал какой-то глухой, шуршащий, неприятный шум. Это было время, когда неизвестно на чем ехать — ни на санях, ни на колесах: и то, и другое было неудобно. Тогда дворники начинали помогать весне — с улиц затвердевший тающий снег убирали и оттаивали на кострах.

Москва готовилась принять извозчиков в пролетках. От колес разносился сильный грохот. После низких саней пролетка казалась такой высокой.

Открывается первая рама, и в комнату врывался шум! На улице весной и летом было очень шумно — грохот колес без шин, единственный транспорт в те времена. Так быстро, как теперь убирается снег машинами и тут же растапливается, — всего этого не было. Дворники ломом разрыхляли промерзший снег со льдом и грязью, складывали в кучи, подъезжал ломовик, и кучи постепенно убирались.

Но небо становилось синей, снимались варежки, башлыки, платки, все эти спутники мороза убирались понемногу.

На рынках появлялись пучки пушистой вербы, а с ними подходило время к самому веселому базару — вербному.

«Верба хлест, бей до слез!», «Верба бела, бей за дело!» — так пугали детей. В некоторых семьях верба висела под лампой и напоминала ребятам, что она «хлест». Так вот, вербный базар устраивался в конце Великого поста, ближе к весне, когда верба собиралась распуститься или распустилась уже. Вербный базар устраивался на Красной площади — вдоль всей Кремлевской стены от Спасских ворот до Исторического музея.

Базар длился три дня: пятница, суббота и воскресенье. В понедельник уже и помину не было — все было убрано.

И как мы, дети, ждали эту вербу! Мы копили деньги и мечтали самостоятельно что-нибудь замечательное купить на вербном базаре.

— Идешь на вербу?

— Когда?

— И сегодня, и завтра.

И чего там на этой вербе не было! Папа всегда говорил: «Весь хлам сбывают на этом базаре». Мы же думали, что папа ничего не знает, да ему просто и не интересен базар.

«Тридцать три года картошку копал, на тридцать четвертый к нам в банку попал». Морские жители кружились, вертелись в банке, и были они маленькие, стеклянные, разноцветные, в длинной стеклянной трубочке. Были они и большие, и маленькие. Маленькие дешевле, конечно, стоили, с резиновым верхом. Вот любитель бережно уносит домой в баночке выбранную им рыбку. Идет — и вдруг на него стрельнет неожиданно «тещин язык», запищит, завизжит и снова свернется, чтобы ошеломить следующей неожиданностью.

А сколько птиц! Около птичьих палаток стоял несмолкаемый гомон. В маленьких и больших клетках маленькие попугайчики, большие попугаи, синицы, снегири и канарейки. Все чирикало, все радовалось идущей весне.

Выбирай любую, на какую хватит денег! И кто из нас не мечтал о птичке! С какой любовью несли ребятишки приобретенную на базаре птичку в маленькой, крохотной клетке, любовно поглядывая на свою покупку. 25 числа на Благовещенье их выпускали.

А куклы! И дешевые, и дорогие, и нарядные, и раздетые, и ванночки для фарфоровых кукол, и мебель всякая. И чего, чего только нет в игрушечных ларь-ках! А какие лошади! Они обтянуты настоящей шкурой, с гривой и хвостом. В руках их не удержать — слишком тяжелые. Были и лошадки из папье-маше, но хотелось купить хорошую. Но они так дороги!

Вот палатка с восточными сладостями: всевозможные орехи, рахат-лукум, ярко-розовая сладкая масса, маковники на меду. Да разве всё перепробуешь! На лотках блины со сметаной и сахаром, горячие пирожки, грушевый квас, яблоки, апельсины. Покупай!

А сколько шаров! И большие, и длинные, как колбаса. Вот купит какой-нибудь купец связку шаров, да и пустит их. Качаясь, они быстро поднимаются вверх. Как жалко! Лучше бы он порадовал ребят, раздал бы их нам. Народ долго смотрел, как удаляются шары, делаясь совсем маленькой точкой, и, наконец, совсем исчезают.

Купцы и богачи катались на лошадях по Тверской. Лошади были нарядно убраны, накрыты синей или другого какого цвета сеткой. Кучера подвязаны красными кушаками с красными