Вызвали ургентного эндоскописта, который сделал пациенту ФГДС.

Перфорации не было, но язва находилась в стадии обострения.

Мужчину госпитализировали, назначив противоязвенную терапию и инфузию. После назначенных препаратов пациенту стало легче, и он уснул.

Время близилось к двум часам ночи. Меня сморило в ординаторской. Сладким такой сон не назовешь: просыпаешься, дергаешься, находишься в постоянном ожидании.

Меня разбудил звонок телефона.

Я был удивлен, что вызывают меня, а не терапевта, но медсестра уверяла, что скорее это по моему профилю: болел правый бок. Я был в полной уверенности, что это не аппендицит. Вероятнее почечная колика.

Спокойным шагом спустился вниз. Молодой парень жаловался на острую боль, начавшуюся утром. Не помогали ни «Нурофен», ни «Но-шпа», заботливо выданные мамой.

Пригласил его в смотровую. Пропальпировал на кушетке.

Аппендицит! Сомнений не оставалось. Пульс подскочил, ладони вспотели. У меня даже не было ассистента для операции.

Я был один. Один на один с чужой болью.

При самом типичном течении острого апендицита, при самых благоприятных прогнозах возможны моменты осложнений, которые ты предусмотреть не в состоянии.

Не зря говорят, что лучшая операция та, которой удалось избежать…

Нужно было вызвать операционную сестру и анестезиолога.

Как же хотелось не ударить лицом в грязь. Мысли в голове путались, но нужно было взять себя в руки.

Я взял необходимые анализы, которые подтвердили диагноз.

Операционная бригада была собрана.

Пока пациента готовили к операции, я поднялся в ординаторскую, открыл атлас операций на странице с аппендэктомией. Повторить, убедиться, уверить самого себя, что готов, настроиться…

В ординаторскую зашла терапевт, которая попросилась посмотреть на операцию. Отказать я не мог.

Звонок анестезиолога, сообщение, что пациент готов к операции.

Поднимаюсь, одеваюсь, моюсь. Жаль, вода не смывает страха и волнения. Покидать меня оно определенно не хотело.

Моим ассистентом была опытная операционная медсестра. От нее тоже зависело многое. Радовало, что она знает ход операции, какие инструменты подавать и держать.

Подхожу к пациенту, обрабатываю операционное поле, беру скальпель, анестезиолог дает добро на начало.

Разрез, гемостаз, дохожу до брюшины, беру ее на два зажима, подсекаю и попадаю в брюшную полость, даю команду обложиться. Мне дают стерильные салфетки.

Операционная сестра стоит на крючках, я приступаю к ревизии, ищу воспаленный аппендикс.

Ищу и не могу найти. Ну как так?! Неужели коварный аппендицит…

Нужно искать глубже. Пальцем нащупываю отросток. Нашел.

Волна облегчения разлилась по телу.

Далее я вывел необходимую часть слепой кишки с аппендиксом, взял его основание на зажим, наложил лигатуру, перевязал, отсек скальпелем и произнес: «Аппендэктомия!»

Провел ревизию, все сухо. Рану ушил послойно.

Все это заняло у меня один час 47 минут. Почти два часа!

Все вздыхали, что долго, — видимо, анестезиологу очень хотелось спать, беднягу выдернули ночью из дома.

Но когда хирург оперирует, все ждут.

После завершения операции я поднялся в ординаторскую, заполнил протоколы.

Лег спать, но до самого утра так и не сомкнул глаз. Легкая дрожь не покидала руки. Первая самостоятельная аппендэктомия, когда ты один на один с пациентом и нет опытного наставника, который поможет и подскажет. Я смог, я справился!

Утром я сдал смену заведующему хирургического отделения.

Я уже вышел на улицу, как он мне позвонил.

Звонок касался пациента, которого я госпитализировал с язвой. Требовалась операция. Мне было предложено ассистировать, на что я немедленно согласился.

Операция прошла успешно.

Придя домой, я буквально упал на кровать и уснул, проспав без задних ног до самого вечера.

Проснулся я с головной болью, но с огромным чувством удовлетворения, потому что в этот день началась моя операционная карьера.

Я был доволен и полон сил работать дальше…

Мне казалось, что я получил колоссальный опыт.

На деле же это был лишь маленький кирпичик опытного фундамента.

Сколько всего мне еще предстоит…

Врач — одна из немногих профессий, где человек должен учиться всю жизнь.

Ты повышаешь квалификацию, постигаешь новые знания и умения, постоянно учишься и стремишься к лучшему.

Просто для того, чтобы в один из дней стать твердой стеной между пациентом и болезнью.

Я не говорю о случайных людях в этой профессии. Они, к сожалению, есть.

Я говорю о тех, кто пришел в медицину осознанно.

Это был 2017 год.

Новогодняя пора, когда хочется верить в чудеса и сказки. Хотя я давно уже и не ребенок, этот праздник по сей день один из моих любимых. Пушистая елка с огнями и игрушками, салат оливье, походы в гости, подарки, аромат ярких мандаринов…

Все ассоциации — родом из детства.

Стоит закрыть глаза — и тут же представляется хруст шагов по снегу, шуршание мишуры, блеск бенгальских огней, и на душе сразу становится так тепло и радостно…

Но в хирургии столы накрывают по-своему…

С учетом «праздничного» дежурства мне светило не оливье, а долгие часы в операционной.

Два Новых года подряд я встречал на работе. И, честно говоря, был не против, потому что семья на тот момент все равно находилась в другом городе, близких друзей, с которыми я мог бы встретить любимый праздник, тоже рядом не было, поэтому работа казалась куда более заманчивым вариантом, чем просмотр новогодних телепередач в полном одиночестве.

Хотя отмечать Новый год на работе нам фактически не разрешено, праздничная атмосфера все равно прослеживается. Мишура, аромат мандаринов, елки… Коллеги-медики знают, как выглядят отделения в это время.

Попытки подарить себе каплю новогоднего настроения на дежурстве начальство не пресекает, понимая, что врачи тоже люди. Да и вообще, народ весьма творческий и веселый.