После смерти деда Ахмета я заболела мононуклеозом. Страшная болезнь – врачи даже в какой-то момент подозревали, что у меня лейкоз. У меня была ангина, изменение состава крови, высокая температура и слабость. Меня положили в больницу, и до последнего никто из врачей не мог сказать, можно ли будет отпустить меня из больницы на Новый год. Вероятно, моя болезнь стала реакцией на смерть близкого родственника.

Первый Президент России Борис Ельцин во время своего визита в Нижний Новгород в середине 90-х годов

1998 год стал для меня одним из самых тяжелых. Смерть деда Ахмета, мононуклеоз… А до этого – отставка отца с поста вице-премьера правительства. Он проработал вице-премьером совсем немного, полтора года, – и ушел в отставку по собственной воле.

Отец считал себя частично ответственным за дефолт 1998 года. Хотя он еще в мае 1998-го пытался убедить правительство в необходимости девальвации рубля, но его не послушали.

О дефолте 17 августа 1998 года он узнал из сообщений Интерфакса: отец не участвовал в принятии этого решения. Премьер-министр Сергей Кириенко не посчитал нужным поставить в известность первого вице-премьера. Все правительство Кириенко было отправлено в отставку, но отцу предложили остаться.

Он не захотел работать в составе нового правительства – видимо, считал, что выбранный курс на борьбу с экономическим и политическим влиянием олигархов будет сворачиваться.

Отец принял решение не уходить из политики и создал общественное движение «Россия молодая». В 1999 году движение объединилось с другими либеральными политическими силами, и был создан избирательный блок «Союз правых сил». Кириенко, Немцов, Хакамада – такой была тройка лидеров «Союза правых сил» на выборах 1999 года.

Избирательная кампания «Союза правых сил» апеллировала главным образом к молодому поколению. Помимо традиционных поездок лидеров по регионам России со стандартной программой, в каждом крупном городе на футбольных стадионах проходил любительский матч и большой бесплатный рок-концерт «Ты прав!». В футбол играли кандидаты и артисты против местной команды. Мой отец до этого никогда особо не играл в футбол. А тут – в каждом городе, постоянно.

Я не могла понять, зачем это нужно. Но когда прилетела в Иркутск, убедилась, насколько классной была идея. Встречи проходили на стадионе. Общение с избирателями, футбол (трибуны взрывались эмоциями), концерт звезд… Люди выходили окрыленные.

Пожалуй, чаще всего на концертах выступали группа «Чайф» и Владимир Кузьмин. Я тогда обожала этих исполнителей, и идея пригласить именно их мне безумно нравилась. Да, артисты выступали не бесплатно, но им явно были симпатичны лидеры «СПС».

Отец не только был одним из лидеров предвыборного списка «СПС», но и баллотировался по одномандатному округу в Нижнем Новгороде.

Решение было рискованным: в Нижегородской области негативно отнеслись к тому, что он покинул пост губернатора через два года после избрания.

Но отец решил заручиться поддержкой в родном для себя регионе, и он победил. Партия «Союз правых сил» прошла в российский парламент, набрав более 8 % голосов избирателей.

* * *

Итак, 1999 год. Мне 15 лет. Я учусь в обычной московской школе, и, надо сказать, неплохо учусь. Но не могу сказать, что я была сильно погружена в учебу или посещала какие-то дополнительные занятия и секции. Однажды мы вместе с отцом пришли в офис радиостанции «Эхо Москвы», и тут неожиданно у него возникла идея устроить меня на работу. Он предложил главному редактору «Эха» Алексею Венедиктову взять меня практикантом. Алексею Алексеевичу идея понравилась – в то время на радио работало много очень юных людей. Так я неожиданно стала инфореферентом в новостном отделе. В 2020 году, кстати, я давала интервью «Эху», а потом Венедиктов опубликовал фотографию со мной в «Инстаграм» с подписью: «С бывшим инфореферентом “Эха”». Но 20 лет назад мне было совсем не до шуток и иронии.

Уроки в школе заканчивались в 15:00. Через час, в 16:00, начиналась моя смена на «Эхе» на Новом Арбате, а заканчивалась около полуночи, иногда чуть раньше. О том, что мне нужно сделать домашнее задание, не думал никто – я готовила его или на работе, или на переменах в школе.

Задача инфореферента – помогать ведущему в подготовке новостей. Позвонить эксперту и записать комментарий. Позвонить ньюсмейкеру и что-то уточнить. Позвонить кому угодно и уточнить что угодно. Все это надо делать очень быстро: новости не ждут, большой выпуск выходил каждый час. А еще нужно смонтировать комментарий так, чтобы его можно было выпустить в эфир.

Когда я пришла, на «Эхе» только-только отказались от монтажа звука с помощью склеивания тонких аудиопленок и перешли на компьютерный монтаж. Я освоила его.

Никто не делал мне скидку на возраст и не вел себя со мной слишком доброжелательно: ведущие сами постоянно находились в состоянии стресса (их объем работ был в разы больше, чем у инфореферента). Особенно я боялась Владимира Варфоломеева. Поскольку мои смены были вечерние (плавно переходящие в ночные), я шутила, что он устраивает мне Варфоломеевскую ночь.

На возраст мне скидок не делали, но из-за моей фамилии мне периодически поручали дозваниваться до Дмитрия Якушкина, пресс-секретаря Бориса Ельцина, поинтересоваться здоровьем президента. На тот момент этот вопрос имел первостепенное политическое значение.

– Якушкину будет неловко отказать в информации дочери Немцова, – объяснил Венедиктов.

И Якушкин действительно не отказывал и всегда сообщал: Борис Николаевич хорошо себя чувствует.

На «Эхе Москвы» я испытала два разочарования. Первое было очень сильным: я изнутри увидела, что «Эхо» не совсем объективно. Оно давало явный приоритет одной политической силе. В то время популярность набирал избирательный блок Лужкова и Примакова «Отечество – вся Россия». И я видела: информационная повестка «Эха» построена таким образом, что предпочтение отдается именно им. Было ужасно обидно: я болела за «СПС» и переживала, что у них нет такой же информационной поддержки. В топе были Лужков и Примаков.

Это был неприятный вывод: не все так просто в нашей жизни. Теперь я понимаю, что полностью объективных СМИ не бывает, каждое выражает позицию своих собственников. И это, в принципе, не так уж и страшно, если есть множество независимых медиа, которые транслируют разные взгляды. Плохо, когда СМИ распространяют фейки.

Вторым неприятным фактом стало осознание пределов моей компетентности. В 15 лет мне казалось, что при должном желании я могу все. Почему-то такое заблуждение возникло и у Венедиктова, и он решил сделать из меня корреспондента. Делать пробный радиорепортаж меня отправили на аэродром в Тушино, там проходило авиашоу. Я поехала вместе с уже опытным корреспондентом Антоном Долиным, который впоследствии стал самым известным российским кинокритиком. Антон сделал репортаж, я же пыталась что-то написать, но мои усилия оказались тщетными.