волосы со времени нашей прошлой встречи заметно отросли — сиера уложила их в простенькую причёску. Сдержал желание поприветствовать женщину поклоном: решил, что она примет мой жест за издевательство.

Сиера вар Севаш узнала меня. И… мне почудилось, что она обрадовалась моему появлению. Её глаза блеснули. Предсказуемо прочёл в них ненависть… и, неожиданно, не досаду от нежеланной встречи, а необъяснимое мрачное торжество и злорадство. Сиера вар Севаш словно предвкушала момент, когда мне на голову с неба упадёт камень, или разверзнется земля под моими ногами.

Должно быть, я не сумел сдержать удивление.

Потому что Белина шепнула:

— Ну а что ты хотел, красавчик? С чего бы это она тебе радовалась? Если забыл: ты прикончил её женишка. Странно ещё, что она не пытается выцарапать тебе глаза. Я бы на её месте обязательно попыталась.

Сиера вар Вега не выпустила мою руку — напротив, прижала её к своим рёбрам. Наградила кит Аринах холодным взглядом — совсем не как вассал. Мы с ней заняли указанное учителем место: в паре шагов в стороне от старшекурсников. Повернулись к скучавшим напротив нашего похожего на толпу строя преподавателям Академии. Те лениво переговаривались между собой — дожидались, когда соберутся ученики, явится директор и начнётся церемония.

Белина продолжила развлекать меня рассказами. О клане Аринах не упоминала — свернула на иные темы. Поведала мне о встрече с родственниками Исона. О том, что недавно посетила склеп семьи Нойс кит Шемани. Высказала сожаление от того, что не успела от вар Нойса забеременеть. В ином случае ей «не пришлось бы снова таскаться в эту дурацкую Академию, изображать перед родителями прилежную ученицу — надежду семьи и клана».

Учеников на площади пяти фонтанов становилось всё больше. Вернулся и сиер вар Жунор — присоединился к прочим преподавателям. Хотя мне показалось, что те неохотно приняли его в свою компанию. Словно не испытывали желания общаться с нашим куратором, но пошли на поводу у общепринятых норм приличия. Впрочем, сиер кит Мулон и не стремился разговаривать с коллегами. Стоял пусть и в общей компании, но слегка обособленно.

С появлением директора Академии голоса на площади стихли. Тот явился в компании троицы немолодых мужчин с нашивками Великих кланов на одежде. Прошёлся в паре шагов от меня, окатив ароматами копчёностей и алкоголя. С его лица не сходила улыбка; на лбу блестели капли пота, на пухлых щеках пылал румянец. Директор поздоровался с преподавателями; понизив голос, представил им своих спутников; отдал учителям несколько распоряжений.

Поздоровался и с нами — мы настойным хором ответили на его приветствия. Сиера вар Вега повисла на моей руке, приготовившись выслушивать длинную речь директора. Справа и слева от меня раздались тоскливые вздохи учеников. На лицах преподавателей я не увидел особого воодушевления, хотя учителя и не решились выказать своё недовольство — некоторые даже нацепили маски внимательных слушателей. Директор прошёлся взглядом по замершему напротив него строю, мазнул языком по губам и разразился длинной речью.

Он сходу углубился в глубокую древность, воспроизвёл нам большую часть той лекции, что мы уже слышали от него на «истории империи». Упомянул указ, в незапамятные времена подписанный Советом Республики, который я видел в «пещере сокровищ». Приступил к перечислению имён первых преподавателей Академии — по строю учеников тут же прокатились звуки зеванья; не сумели сдержать зевоту и некоторые учителя. Явившиеся на площадь в компании директора мужчины отошли в сторону; что-то обсуждали, общаясь тихими голосами.

Шорохи за спиной я услышал. Почувствовал и новые запахи — в строй влились опоздавшие ученики. Но не оглянулся: директор стоял в десятке шагов от меня, то и дело поворачивал ко мне лицо. Он явно любовался звучанием собственного голоса. Наслаждался всеобщим вниманием. И не замечал, что на слушателей его речь навевала скуку. Я тоже усердно боролся с то и дело застилавшей мой взгляд мутной пеленой сонливости. Удерживал себя от полного погружения в собственные размышления.

Сперва мне показалось, что кто-то просто толкнул меня в спину. Белина не удержала мою руку, я вывалился из общего строя — шагнул навстречу директору. Тот вдруг умолк на полуслове, замер с приоткрытым ртом, побледнел. Уставился на меня; но смотрел не на моё лицо. Я тоже опустил взгляд. Увидел торчавшее из моей груди грязное острие клинка и стремительно растущее кровавое пятно на одежде. Лишь теперь почувствовал боль. Но не в груди — в спине. На удивление слабую, словно приглушённую действием эликсира или заклинания.

Я обернулся. Увидел знакомого красноносого мужчину из клана Саах — бывшего секунданта вар Амона кит Рилок. И вдруг вспомнил слова Исона. «Видишь, как вздулись его вены? — говорил кит Шемани. — От зелья силы. Его зрачки размером с золотую монету, ещё и белки в кровавых дорожках — не иначе, как алхимией разогнал реакцию. Да и дёрганный пацан какой, замечаешь? Тоже из-за элика, можешь не сомневаться». Кит Саах всё ещё держал перед собой руки: не успел опустить после того, как я вырвал из них рукоять меча.

Я стремительно сблизился с ним — даже действие эликсиров не помогло красноносому среагировать на мои движения. Я нанёс ему резкий удар. Как учил меня когда-то отец. Услышал хруст костей, увидел, как повисла на коже и мышцах голова кит Саах — сломанный позвоночник уже не удерживал её. Успел заметить восторг и злорадство в глазах сиеры вар Севаш кит Аринах. Та ещё не поняла, что её приятель умер. Пока лишь радовалась его поступку.

Я ощутил слабость в ногах, покачнулся. Услышал вдалеке испуганный голос Белины. Не разобрал, что именно мне говорила сиера вар Вега. Выделил из общего фона запах её духов и собственной крови. Фигуры учеников пошатнулись. Понял, что падаю. Кто-то попытался меня удержать — не сумел. Звон в ушах. К боли в спине добавился болевой укол в затылок. Яркое пятно солнца… Картинка перед глазами вдруг потемнела. Прежде чем провалился во тьму, я почувствовал, что начал обращаться.

* * *

Перед глазами возникло светлое пятно.

— Вяжите эту тварь! — услышал я голос директора Академии.

Снова тишина.

И темнота.

Глава 56

Первыми вернулись звуки: приглушённый писк, царапанье крысиных коготков в стенах. Я сообразил, что лежу на каменном полу. На почти ровном, холодном. Удивительно, но ничего не болело. Хотя я помнил, как видел торчавший из моей груди клинок. Но от болевых ощущений не осталось и следа. Даже тело не сохранило о них воспоминаний — тех, что отец называл