Я побежала в душ, навела красоту и достала из шкафа старуюзеленую блузку, раньше я ее не любила, а теперь она вдруг так мнепонравилась... Блузка была дешевенькая, но сидела идеально. В конце концов, намакароны, пусть и с новым соусом, в такой блузке пойти не стыдно, и ни однасобака, даже умнейший Себастьян, не подумает, что я вырядилась. Да, надо взятьс собой Зюзюку, но как-то глупо идти в соседнюю квартиру с сумкой... Я вытащилапудреницу, а саму Зюзюку попыталась сунуть за пояс джинсов, но это было оченьнекрасиво. Тогда я просто сунула в Зюзюку мобильник, уж его-то я точно возьму ссобой, и никто не удивится, мало ли какие сейчас у баб чехлы на телефонах.Посмотрим. Я все-таки взяла из буфета коробку испанского шоколада, которую мнепривезла Ирина. Неудобно, даже к соседу, на ужин идти с пустыми руками.

Дверь мне открыл Егор в смешном фартуке с рыбками.

– Молодчина, через три минуты все будет готово.

В прихожую вышел Себастьян и улыбнулся.

– Привет, мой хороший.

Пес протянул мне лапу.

– Да что ж это делается, Даша!

– Просто, он чувствует, что я в него буквально влюблена,а в тебя нет, следовательно, ничем ему не угрожаю.

Он посмотрел на меня с еще большим интересом.

– А почему это ты в меня не влюблена?

– А разве обязательно? – рассмеялась я.

– Да нет, но... Наверное, ты права, он у меня умныйпес. А ты занятная, мне вообще кажется, что рыжие женщины – это всегдаинтересно. Хотя, конечно, исключения бывают. Что мы тут стоим, проходи, ты ж уменя еще не была? Хочешь посмотреть квартиру?

– С удовольствием.

Квартира была трехкомнатная, просторная, но какая-то слишкомжурнальная, что ли. И чувствовалось, что женщины тут только бывают...

– Ладно, Юрка опаздывает, пошли, гретые спагетти – этогрех! Я его предупреждал! Садись. Вина выпьешь? Настоящее итальянское...

– А что ты делал в Италии? Мне, возможно, тоже придетсякакое-то время работать в Италии...

– Здорово! Я там пытался тренировать, но не могу, уменя не хватает терпения, я совсем не педагог, собаку вон нормально воспитатьне сумел... Но Италия – это суперская страна. Отдыхать езжу только туда, уменя там друзья. Ты не была?

– Нет, но скоро поеду!

– Мне Эмилия говорила, что ты с ее дочкой работаешь.

– Егор, а для чего глубокие тарелки?

– Ты что? Спагетти принято есть из глубоких тарелок, аты вообще их есть умеешь? Нет? Смотри, берешь вилку, вот так, наматываешь,можешь помогать себе ложкой, смотри!

– Вкууусно!

– У тебя получается. А правда вкусно! Я молодец!

И тут раздался звонок.

– О, вот и Юрка!

Он побежал открывать, а Себастьян и ухом не повел.

Интересно, что за Юрка?

...– Зюзюка, проснись!

– Да я уж жду! Знаю, знаю, довольна, небось?

– А ты как думала!

– И чему радоваться? Он нам не подходит!

– Ну, это я и без тебя давно поняла! Но как у негоморда вытянулась, когда он меня узнал! Сукин сын! Глазам своим, говорит, неверю! Ах, как я рад, Дашенька! Сволочь! Хотя, знаешь, Зюзюка, я ему дажеблагодарна: если бы не он, может, я бы долго еще не решилась продатьквартиру... и жила бы, как никчемная старая дура! С прошлым надорасставаться весело! А я сегодня повеселилась!

– Ну-ну!

– Чем ты недовольна опять?

– Время теряешь! Вон месяц целый – никого даже нагоризонте нет! Как ужасно жить, зная, что помрешь!

– Да так все живут!

– Так-то люди, а я-то Зюзюка! У меня долгий век, ямогла бы еще хоть двести лет жить, но ты тратишь время на какие-то тряпки, аскоро и вовсе родить не сможешь, куда это годится? Ладно уж, так и быть,переспи с Егором, если никого другого на примете нет. Он красивый, девочка нашатоже красивая будет!

– Погоди, Зюзюка, что-то я тебя не пойму... А если я нехочу спать с Егором?

– Захочешь!

– Ну, допустим, а если даже я забеременею, но это будетмальчик?

– Тогда плохо!

– Значит, так, спать с Егором я не буду, мы с нимпросто хорошие соседи и все! Слушай, а почему Герман пропал, ты не знаешь?

– Нет. И не думай о нем, он больше не появится!

– Почему?

– Попробуй в зеркальце заглянуть. Кстати, ты больше вменя телефон свой не запихивай!

– Почему?

– Это вредно для здоровья, я по радио слышала!

– Для чьего здоровья? – полюбопытствовала я.

– Для моего, конечно!

– Зюзюка, твоему здоровью, кроме моли и моейбездетности, ничего угрожать не может.

– Откуда я знаю, мало ли... – проворчалаона. – Вообще, ты мне не нравишься!

– Почему?

– Что ты все заладила – почему да почему! Покочану!

– Ты чего грубишь, старая варежка?

– Я старая варежка? Это ты старая варежка! Никому ненужная баба, сорок лет, бабкой уж могла бы быть, а у тебя даже постель согретьнекому, фу, видно, и вправду конец света скоро, и ладно, не хочу я такжить – вымаливать девочку, смотреть на этих теток без мужиков... Я когда утебя на работе в сумочке лежу – диву даюсь! И чего вам всем надо! Тебе ж сэтим Юркой спать нравилось, вон даже кровать сломала! Если с Егором не хочешь,так его верни, кровать-то у тебя сейчас новая, крепкая, да и вообще, что задела, на ней еще ни одного мужика не было, а говорила – блудить хочу, чегож не блудишь?

– Позволь, но ты же только что сказала, что он нам неподходит?

– В мужья – не подходит, а чтоб ребеночкаотпрыснуть – сойдет!

– Отпрыснуть? – засмеялась я.

– Ну, чтоб отпрыск был!

– Старая я уж ребеночка без отца заводить! А жить мы начто будем? У меня бабушек нет, ты, что ли, воспитывать будешь? Ты воспитаешь!

– Все, я обиделась! Пока мужик на этой кровати непоспит, я с тобой и разговаривать не стану!

– Ну и не надо! Ворчишь, как полоумная старуха, несешьвсякую хрень...

– Дура, я о тебе забочусь!

– Да нет, ты о себе заботишься! Спи, как-нибудь вдругой раз поговорим.

Я сунула пудреницу в Зюзюку, а ее в ящик комода. Не буду ябольше ее с собой таскать, не вписывается эта вязаная безделушка временОчаковских и покоренья Крыма в наш сумасшедший век. Она еще хуже Хоттабыча. Утого все-таки интересы были много шире Зюзюкиных.