Глубоко под «Цирком проклятых» тянулись чуть ли не на целыемили подземные помещения. Они были домом Мастера вампиров Сент-Луиса (кто бы имни был) сколько жители помнят. Изменился только здоровенный склад над землей.Жан-Клод перестроил подземелье, кое-где декорировал, но и все. Так и тянулиськомната за комнатой — камень и факелы.

Чтобы чуть уменьшить каменную мрачность, Жан-Клод повесилбольшие газовые драпри по стенам своей гостиной. Снаружи они были белые, ноесли раздвинуть первые висящие стены, дальше они становились серебристыми,золотыми и белыми. Джейсон потянулся раздвинуть драп-ри, когда оттуда вышелЖан-Клод и жестом показал нам отойти назад, прижимая палец к губам.

Я проглотила заготовленное приветствие. На нем былиоблегающие кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги до бедер, и трудно былосказать, где кончаются штаны и начинаются сапоги. Сорочка — одна из егообычных, по моде восемнадцатого века, с грудой кружев на рукавах и на вороте.Но цвета такого я никогда у него не видела — ярко-синий, нечто среднее междуголубым и темно-синим. От нее его глаза цвета полночного неба казались ещесинее. Лицо его было, как всегда, безупречно — дух захватывало. Будто ожившийсон, мечта, слишком красивый, чтобы быть настоящим, слишком чувственный, чтобыбыть безопасным.

У меня сердце заколотилось в глотке. Мне хотелось броситьсяк нему, обернуться вокруг него одеялом, чтобы черные кудри обвили мое тело,лаская, как оживший шелк. Я хотела его. Я всегда его хотела, но сегодня —ХОТЕЛА! При всем, что уже случилось и могло случиться, я сейчас могла думатьтолько о сексе — с Жан-Клодом.

Он подплыл ко мне, и я выставила руку, чтобы он меня нетрогал. Коснись он меня хоть пальцем — я не знаю, что бы я сделала.

Он посмотрел озадаченно, и я услышала у себя в голове егоголос:

— В чем дело, ma petite?

Я все еще не освоила этот мысленный разговор, так что и непыталась ответить так же. Вместо этого я просто подняла левую руку и показалана часы. Без десяти полночь.

Я, как Золушка, должна была оказываться дома ровно в полночькаждый день. Своим товарищам по работе я говорила, что это перерыв на ленч, ииногда даже ела. Но на самом деле мне каждые двенадцать часов надо было питатьнечто, мало имеющее отношения к желудку. Это относилось к ниже расположенныморганам.

У Жан-Клода расширились глаза. У меня в голове он произнес:

—Ma petite, неужели ты сегодня еще не питала ardeur?

Я пожала плечами:

— Двенадцать часов назад.

Голос до шепота я не стала понижать: вампиры за шторами всеравно бы услышали, а потому я говорила обычным голосом. Да и все равно мне отних не скрыть ardeur. Он появился как побочный эффект от того, что я сталачеловеком-слугой Жан-Клода. В другом веке Жан-Клода сочли бы инкубом, посколькуон умел питаться похотью. Не просто питаться, но и заставлять других вожделетьк себе — способ приобрести больше, чем тебе нужно. В случае крайнейнеобходимости он мог питаться только похотью, несколько дней воздерживаясь открови. Очень редко у вампиров бывает на это сила. Мастер Дамиана умела питатьсястрахом. Таких называют ночными каргами или марами.

Конечно, Белль Морт держала в себе ardeur. Она столетиямииспользовала его, чтобы играть королями и императорами. Один из немногих ее«потомков», Жан-Клод унаследовал именно эту силу. А я, насколько мне былоизвестно, — единственный человек-слуга, который его унаследовал от кого быто ни было.

Когда в вампире впервые просыпается ardeur, он подчиняетсебе вампира полностью, как жажда крови. Впоследствии вампир постепеннонаучается им управлять — или по крайней мере так это задумано. Когда я егозаполучила, я изо всех сил с ним боролась, так что теперь мне надо питать еголишь каждые двенадцать часов. Этот процесс не обязательно подразумеваетсношение, но сексуальный контакт необходим. Все эти древние легенды о суккубахи инкубах, залюбивших своих любовников до смерти, — правда. И потому я немогла каждый раз кормиться на одном и том же человеке. Мика разрешал мнекормиться на нем. Жан-Клод годами ждал, чтобы я разделила с ним ardeur, хотядумал, что питаться будет он, а не я. Мне пришлось сделать Натэниела, одного измоих леопардов, чем-то вроде pomme de sang для себя. Чертовски неловко, но кудалучше, чем совращать незнакомцев, что вполне возможно, если ardeur напарываетсяна сопротивление владельца. Он — суровый учитель, как и сама Белль Морт.

Сегодня я планировала вернуться домой и встретиться с Микой,но оказалась в «Цирке». Само по себе это было бы неплохо, потому что Жан-Клодвсегда был согласен. К сожалению, в соседней комнате сидели большие злыевампиры, и вряд ли они согласятся ждать, пока мы будем тискаться. Интуиция мнеподсказывала, что Мюзетт сочувствия не проявит.

Беда в том, что ardeur тоже не склонен проявлять сочувствие.

Все стояли с выражением типа «Ох ты боже мой!» на лице, итишина стала гнетущей. Мы смотрели на Жан-Клода в ожидании, чтобы он разрешилситуацию.

— Что будем делать? — спросила я.

На миг у него стал растерянный вид, а потом он рассмеялся —своим осязаемым, ласковым смехом. Меня затрясло, и только подхватившая рукаДамиана спасла меня от падения. Я ожидала, что ardeur захватит его, какзаразная болезнь, как иногда бывало, но этого не случилось. Как только он менякоснулся, ardeur отступил, как волна прибоя от берега. Голова прояснилась,стала легкой, я снова могла думать. И вцепилась в руку Дамиана, как в деревяшкупосреди моря.

Я обратила к Жан-Клоду расширенные глаза. У него был оченьсерьезный вид:

— Я тоже это чувствую, ma petite.

Мы по опыту знали, что, если Жан-Клод сосредоточится, онможет подчинить себе ardeur, и тогда мне тоже легче его контролировать. Но еслион на миг отвлекался, огонь охватывал нас обоих, как неодолимая стихия.

Я ощутила печаль Дамиана на языке, как если бы дождь имелвкус.

Я знала, что Дамиан меня хочет — в том добром старом стиле,где нет места цветам и сердцам, а есть только вожделение. Он жаждал меня также, как жаждал крови, потому что без меня ему пришлось бы умереть. Дамианушестьсот с лишним лет, но мастером ему не быть никогда. Это значит, что егопрежняя госпожа в буквальном смысле заставляла его сердце биться, его телодвигаться. Потом анимирующей его силой стал Жан-Клод, а я случайно украла его уЖан-Клода. Сейчас моя некромантия заставляла его кровь бежать по жилам, асердце биться.

Я с ужасом обнаружила, что у меня фактически оказался свойручной вампир. Я пыталась не видеть, что я сделала сбежать от этого. Я от оченьмногого пыталась сбежать. Но прирученный Дамиан — не такая вещь, на которуюможно закрыть глаза.

Если я отрежу себя от него, он сперва сойдет с ума, а потомумрет по-настоящему. Ну, конечно, до того, как он вылиняет до смерти, другимвампирам придется его казнить. Нехорошо, если шестисотлетний вампир потеряетрассудок и станет убивать людей на улицах. Отрицательно сказывается на бизнесе.А откуда я знала, что так будет, если я отвергну Дамиана? Потому что первыеполгода, как я обрела слугу-вампира, я сама об этом не знала. И ондействительно обезумел и действительно убивал людей. Жан-Клод его запер,ожидая, что я вернусь, ожидая, что я вспомню о своих обязательствах, а не будуот них скрываться. Дамиан был мне одним из предметных уроков: либо ты принимаешьсвою силу, либо расплачиваешься за отказ.