– Что же случилось? – растерянно спросила Лидия,когда они отъехали от Комарова на приличное расстояние.

Старыгин сосредоточился на дороге и не спешил отвечать. Он исам бы хотел знать ответ.

– За что убили этого несчастного нищего старика? –продолжала Лидия.

– Не знаю, – отрывисто бросил Старыгин, –возможно, какие-нибудь бытовые разборки, сведение счетов. Старик ведь собиралцветные металлы и продавал их скупщикам, а это весьма криминальный бизнес.

Он сам не верил в то, что говорил. Если бы Никанорыча убилииз-за небольших денег или на бытовой почве, как говорят в милиции, то егопросто пырнули бы ножом или ударили по голове тем же подсвечником. Не надослужить в милиции, чтобы понять: вряд ли мелкие бандиты выбирают такой сложныйи изысканный способ убийства. Это что-то средневековое, а в истории они несильны, им и в голову не придет влить человеку в горло расплавленное олово.

От воспоминаний Старыгина передернуло, как будто в салонемашины внезапно наступила зима.

– Я виновата, – тотчас откликнулась Лидия, –это все из-за меня. Если бы мы не встретились…

Старыгин резко затормозил, свернул на обочину шоссе иповернулся к Лидии.

– Вы ни в чем не виноваты, это досаднаяслучайность, – сказал он с излишней горячностью, – вы давно не были вРоссии, у нас такое встречается. Одинокий старик занимался смутными делами,якшался со всякой швалью…

Он сам не слишком верил в то, что говорил, но Лидия, похоже,поверила.

– Жаль, что я не успела с ним поговорить, –сокрушалась она, – возможно, отыскался бы хоть какой-то след тех картин…хоть какая-то ниточка…

– Я что-нибудь придумаю, – успокоил ее Старыгин,плавно трогая машину с места, – я найду еще кого-нибудь, кто нам поможет…кто что-нибудь вспомнит…

Он употребил местоимение «нам», и Лидия не возражала. Онаулыбнулась ему благодарно и погладила по руке.

Проводив Лидию, Старыгин ехал домой в самом скверномрасположении духа.

Ему пока ничего не удалось узнать о таинственных картинах иих авторе, а он уже попал под подозрение в убийстве.

Да и само то, что несчастного Никанорыча убили буквальночерез несколько минут после его визита, очень не нравилось Дмитрию Алексеевичу.

Конечно, это могло быть простым совпадением, но Старыгин неверил в совпадения.

И, что тоже немаловажно, он так и не успел спросить Лидию,что она помнит о той картине неизвестного итальянского мастера, что находиласьу него в работе. А ведь именно с этого и начиналось их знакомство. И онсобирался выяснить сегодня этот важный вопрос. Но не успел. А честно говоря,забыл, после ужасных событий это совершенно вылетело у него из головы.

Плохо, подумал Дмитрий Алексеевич, все плохо.

Задумавшись, он едва не проскочил перекресток на красныйсвет. Резко затормозив, он откинулся на сиденье машины и почувствовал в боковомкармане какой-то жесткий предмет. Дмитрий Алексеевич вспомнил, что положил тудаблестящую вещицу, которую подобрал возле трупа Никанорыча.

Он достал этот предмет, поднес его к свету…

У него на ладони лежал оловянный солдатик.

Маленькая, ярко раскрашенная фигурка с винтовкой. Нарядныйсиний мундир, перекрещенный желтыми ремнями портупеи, красные штаны,заправленные в высокие сапоги, лихо заломленный черный кивер. Все вместепридавало солдатику бойкий и залихватский вид, так что Старыгину невольновспомнился стойкий оловянный солдатик из сказки Андерсена.

Солдатик был изготовлен тщательно и аккуратно, с большимискусством – были видны лихо закрученные усы, желтая кокарда на кивере,неизвестный мастер передал даже выражение лица – решительное и воинственное.

Старыгин задумался.

Может быть, солдатика потерял возле трупа убийца? А может,он не потерял его, а оставил там специально? Ведь смерть Никанорыча наступилаименно от расплавленного олова… оловянный солдатик может быть оставлен созначением…

Он убрал солдатика обратно в карман. В конце концов,убийство Никанорыча его не касается. Пускай им занимается милиция. Егоинтересуют картины – городские виды с чудовищными химерами. Однако со смертьюНиканорыча оборвалась единственная ниточка, которую ему удалось нащупать…

Старыгин часто заходил в небольшой антикварный магазин,расположенный в центре города, в Тележном переулке, отходящем от Старо-Невскогопроспекта на полпути между Московским вокзалом и Александро-Невской лаврой.

Раньше этот переулок был невзрачным и запущенным, вполнеоправдывая свое дореволюционное название. В последнее же время муниципальныевласти привели его в порядок, закрыли переулок для транспорта, вымостилиаккуратной тротуарной плиткой, расставили везде, где только можно, ящики игоршки с цветами и даже высадили кусты чайных роз.

Преобразившийся переулок заслуживал нового названия, и егопереименовали в Тележный бульвар.

Дмитрий Алексеевич оставил машину на углу и прошелся поновоиспеченному бульвару, разглядывая нарядные витрины магазинов и столикилетних кафе, уютно разместившиеся между горшками с геранью и петунией.

Наконец он подошел к антикварному магазину и задержалсяперед его витриной.

Этот магазин он посещал не от нечего делать, и даже не изпрофессионального интереса к предметам старины, хотя среди всякого старинногохлама изредка попадались интересные вещицы и настоящие редкости.

На самом деле интерес его был сугубо профессиональный:Дмитрий Алексеевич осматривал выставленные в магазине антикварные предметымебели, чтобы отыскать доски, пригодные для реставрации старинной живописи.

Известно, что, прежде чем живописцы начали писать картинымасляными красками на специальном грунтованном холсте, они работали темперой,то есть краской на основе клея или яичного желтка, по деревянной доске.

Масляную живопись, наиболее распространенную в наше время,изобрели в пятнадцатом веке нидерландские художники, скорее всего знаменитыебратья Хуберт и Ян Ван Эйк.

Художники итальянского Возрождения использовали как основудля своих картин доски из ореха и бука, дуба и грушевого дерева, ясеня и клена.В каждой итальянской провинции были свои излюбленные сорта древесины, поэтомудерево доски служит одним из признаков для определения живописной школы.

Занимаясь реставрацией итальянской живописи, Старыгиннуждался в хороших старых досках.

Достать в наше время хорошую, тщательно высушенную доскуочень сложно, поэтому он и обходил антикварные магазины, внимательно осматриваяшкафчики и шифоньеры, тумбочки и этажерки в поисках хорошей буковой илиясеневой доски. Иногда ему приходилось приобретать целый платяной шкаф радиединственной полки, сделанной из хорошего грушевого дерева.