— Я к Сафронову, — потребовала она безапелляционным тоном.

— Секундочку, — вежливо попросила девушка и улыбнулась Жене.

— Я не могу ждать, — властным тоном заявила та.

Галина Кирилловна, искавшая что-то в высоком металлическом шкафу неподалеку от ресепшен, подошла к Жене. За годы работы она научилась чувствовать проблемы. И одна из них стояла сейчас перед ней.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Женя кивнула.

— Я к Вадиму Владимировичу, — проронила она тоном кинодивы, которой причиняют мучительные неудобства дремучие люди, никогда не видевшие фильмов с ее участием.

— У вас назначено?

— Нет, — пожала плечами Женя и решила действовать ва-банк. — Но он будет рад меня видеть, — чуть понизив голос, многозначительно сообщила она Галине Кирилловне.

— Боюсь, сегодня Вадим Владимирович очень занят, — та попыталась мягко возразить, но Женя не дала ей такой возможности.

— Где его кабинет? — бесцеремонно перебила девушка.

— Послушайте, Вадим Владимирович принимает только по записи.

Но Женя не стала ее слушать, она решительно направилась мимо ресепшен в глубь клиники. Сразу за стойкой регистратуры начинался длинный коридор. Наверняка владелец обитает где-то там. Женя ждала, что тетка с ресепшен кинется за ней с воплями, но та слишком много повидала на своем веку. Галина Кирилловна подняла трубку внутреннего телефона.

— Гоша, у нас проблема, — тихонько сообщила она, кидая настороженные взгляды в сторону посетителей — не заметили ли чего? Но нет, бизнес-леди погружена в смартфон, знаменитый актер, пытающийся стать неузнаваемым при помощи очков и кепки, читал книгу (недаром он ей всегда нравился!), депутат, которому костюм был явно мал на два размера, продолжал ворковать по трубке с некой Машенькой, убеждая ее не дуться. Вот уже двадцать минут подряд.

Через секунду в помещение спокойно вошел парень в темном костюме. Женя не обратила на него внимания, входя в клинику. Парень курил на крыльце, и она приняла его за одного из пациентов. Он кинул вопросительный взгляд на Галину Кирилловну, а та лишь кивнула в сторону коридора.

Гоша без слов понял, что речь шла об очередной отчаявшейся родительнице. За год с лишним, что он пробыл в клинике, он уже насмотрелся на человеческое горе и знал, что мать больного ребенка пойдет на все что угодно, лишь бы попытаться спасти маленькую жизнь. Последняя из проблемных клиенток умудрилась притащить в клинику пакет с зажигательной смесью и пообещала сжечь себя, если дочь не возьмут на операцию. Пришлось действовать жестко — женщине вызвали психиатрическую «Скорую помощь». Ребенка Вадим Владимирович обследовал, но ничем помочь не смог — было слишком поздно. Сафронов тоже не Бог, как это ни горько признавать.

Гоша ускорил шаг, предварительно убедившись, что на него никто не обращает внимания, и быстро настиг высокую эффектную блондинку, которая уже взялась за ручку двери кабинета Вадима Владимировича. Он на секунду растерялся — посетительница была меньше всего похожа на отчаявшуюся мать. Скорее на модель c обложки журнала. Может быть, Галина Кирилловна перепутала? Нет, совершенно невозможно. Эта женщина являлась чем-то вроде суперкомпьютера. Но тем не менее сразу заламывать руки и выводить девушку силой Гоша не решился. Лучше вначале предупредить.

— Извините, туда нельзя.

Девушка повернулась, подняла холеные брови. И ничего не ответила. Решительно потянула дверь на себя. Гоша положил тяжелую руку на ладонь девушки. Вадим Владимирович платил большие деньги за собственное спокойствие.

Он заломил девушке руку за спину и прижал ее к стене. Посетительница взвилась:

— Ты что, обалдел? Отпусти немедленно!

— Извините, вы должны покинуть помещение клиники, — вежливо, но с напором предложил Гоша.

— У меня встреча назначена! — продолжала гнуть свою линию Женя.

— Нет у вас никакой встречи. — Гоша легонько встряхнул девушку, та оказалась совсем легкой, наверняка ничего не ест, чтобы оставаться в такой форме.

На глазах у Жени вспыхнули злые слезы. Ее давно уже так не унижали, применяя к ней грубую силу. С того момента, как ей исполнилось четырнадцать и в детской дом пришел Андрей. Он всегда был рядом и не разрешал никому прикасаться к ней даже пальцем.

— Отпусти меня, сволочь. — Гоша уже волок девушку к выходу. Та подвернула ногу и чуть не упала на светлый пол, выложенный таким же мрамором, что и ее ванная.

— Извините, я предупредил, — вежливо извинился Гоша.

Под неодобрительным взглядом Галины Кирилловны Гоша вывел Женю на улицу. Та держала голову высоко вверх — она не опускала ее ни при каких обстоятельствах. В мыслях пульсировала ненависть, придававшая окружающему миру багряный оттенок.

— Ты за это заплатишь, — прошипела Женя.

— Конечно, — согласно кивнул Гоша. — А пока уходите, не создавайте лишних проблем.

Выйдя на крыльцо, он отпустил руку Жени. Та, успевшая привыкнуть к непрошеной опоре, потеряла равновесие, покачнулась и все-таки упала, приземлившись на четвереньки. На глазах выступили слезы ярости, злости и бессилия. Она так много отдала, чтобы ее больше никогда не унижали, и это снова произошло. Она поднялась и посмотрела на небо. Безоблачное, безмятежное. Слезы отступили.

Женя направилась к машине. Гоша с удивлением увидел, как незваная гостья щелкнула сигнализацией роскошного нового «БМВ», скользнула внутрь и, не снимая шпилек, так газанула, что чуть не снесла шлагбаум, преграждавший въезд в клинику.

Женя с яростью кусала губы и смотрела прямо перед собой, пульс потихоньку замедлялся, дыхание выравнивалась.

— Ну что же, Вадим Владимирович, не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

Она достала телефон и набрала знакомый номер.

— Наталья, привет. Какие планы на вечер?

Светская львица собиралась вечером в спа. Женя решила к ней присоединиться — почему бы не совместить приятное с полезным? Час массажа, и у нее будет полное досье на Вадима Сафронова.

* * *

Вадим любил ночь. Мягкие огни скрывали убожество индустриальных улиц. Серый цвет размывала яркая радуга неона. Сегодня снова шел небольшой дождь, теплый, неназойливый, умывающий запылившийся за день город.

Вадим потряс головой, сбрасывая с себя капли, налипшие на густые волосы. Они посеребрили его темную шевелюру, плавно сливаясь с первой сединой. Пожалуй, сегодня он действительно переработал. Не стоило ему после смены тащить Эмилию в тир. Надо было ехать самому. Вначале она просила, чтобы он выиграл плюшевого зайца, а потом выразила желание научиться стрелять и так откровенно прижималась к нему при каждой отдаче, что становилось ясно — ее придется пригласить домой. Спас звонок из клиники — одному из пациентов, которого он оперировал, стало плохо.

Веки слипались, но он уже привык к этой усталости, сроднился с нею и не смог бы без нее жить.