Щелкнув брелоком, он нырнул в промозглый салон внушительного черного внедорожника. Плавно заведя мотор, Вадим негромко включил любимую джазовую радиостанцию и принялся постукивать пальцами в такт замысловатой мелодии. Спешить некуда, можно подарить себе пятнадцать минут покоя и приятных мыслей. Он медленно тронулся с места.

Нет, все-таки открытие клиники было правильным решением. Несмотря на то что вначале эту идею он воспринял в штыки, как и все замечательные идеи своей матери, в этот раз она действительно оказалась права. Собственная клиника дала ему возможность перейти на иной уровень. И не только в финансовом плане. Наконец-то он смог позволить себе проводить поистине уникальные операции на сердце, которые ему бы не разрешили делать в обычной городской больнице. Результаты были фантастические. Ему удавалось вытаскивать с того света самых тяжелых больных. Один из них сегодня лично пришел поблагодарить Вадима, долго тряс ему руку, совал визитку и просил обращаться, «если вдруг что»… Вадим даже знал, что он, поступаясь собственными правилами, обратится. Клинику нужно расширять, чтобы вместить всех желающих, к тому же он хотел сделать бесплатное отделение, где смог бы оперировать тех, кто не в силах заплатить за собственную жизнь высокую…

Тормоза отчаянно завизжали. Ремень безопасности впился в тело. От неожиданности Вадим громко и нецензурно выругался. Отдышавшись, сумел рассмотреть виновника происшествия. Ну, конечно, маленький красный «тазик» со знаком «У» — убийца за рулем. Да кто их вообще на дорогу выпускает?! Еще и в такое время суток и при такой видимости?

Резко затормозивший «тазик» включил аварийные огни. Продолжая чертыхаться, Вадим вылез из машины и решительным шагом направился к малолитражке. Он почувствовал, как накопившееся за день раздражение сливается в тугой клубок, становится тяжело дышать и, чтобы не взорваться, необходимо срочно выпустить пар. Лучше он наорет на этого горе-водителя, чем на Эмилию, а та пожалуется его матери.

Он изо всех сил потянул на себя дверь красной машинки и замер на месте. Огромные глаза, наполненные слезами, хрупкая фигурка и дрожащие руки.

— Извините, я не хотела, — пролепетала девчушка.

Вадим медленно выдохнул воздух. Внезапно вспыхнувший гнев неожиданно погас.

— Девушка, вы хотя бы время от времени смотрите в зеркало заднего вида, что ли… — пробормотал он.

Девчушка мотнула головой в сторону.

— Вот в это?

— А у вас еще есть зеркала заднего вида? — ядовито поинтересовался Вадим.

— Не знаю, — тихо прошептала девушка. — Но в это ничего не видно…

Вадим замер на месте и задал идиотский вопрос:

— Почему?

— Потому что у меня вода налипла на стекло, — уже смелее пояснила девушка и, завозившись на месте, принялась отстегивать ремень. Затем она потянулась к бардачку и извлекла из него внушительных размеров носовой платок. — Я как раз остановилась, чтобы его протереть, — деловито пояснила она и проскользнула мимо Вадима на улицу.

Размытый свет витрины дорогого бутика бросал тусклые лучи на лицо горе-водительницы. При ближайшем рассмотрении она оказалась не такой юной. «Около двадцати пяти», — прикинул Вадим. Худенькая, почти невесомая, высокого роста. Из-под капюшона настороженно смотрят серые глаза, на которые мокрыми сосульками наползает непокорная светлая челка.

«Блондинка за рулем», — немедленно вынес вердикт Вадим и тяжело вздохнул.

— И чем вы собираетесь протирать стекло? — устало поинтересовался он. Ситуация начинала его забавлять.

— Вот этим, — вежливо пояснила девушка, кивнув на носовой платок, и действительно принялась вдохновенно елозить по стеклу.

— А что, дворники в вашей… — Вадим запнулся, подбирая правильное определение средству передвижения, — в вашем транспорте не предусмотрены?

— Почему не предусмотрены? — удивилась девушка. — Конечно, они есть! — важно кивнула она. — Только без водички от них мало толку.

Вадим замолчал, сбитый с толку. Через несколько секунд пришло понимание.

— Водичка это в смысле «омыватель»?

Девушка кивнула, не переставая сосредоточенно протирать стекло тканью, немедленно ставшей мокрой и грязной.

— А вы новый заливать не пробовали? — стараясь не рассмеяться, уточнил Вадим.

— А у меня капот не открывается, — тяжело вздохнула девушка, на секунду останавливаясь. — Я его дергала-дергала, а он не открывается.

— Вот так прямо не открывается? А из салона открыть пробовали? Наверняка там есть такая маленькая волшебная кнопочка, — Вадим уже широко улыбался, не в силах сдержать веселье. Капельки в быстром танце оседали на пушистые ресницы его случайной знакомой, толпясь и толкаясь, и, не удержавшись, падали на нос и губы. Девушка, незаметно для самой себя, слизывала нахалов.

— А я не знаю, где она, — чистосердечно призналась она.

И Вадим Владимирович осознал, что эта девушка просто находка для его матери, которая в последнее время стала немыслимо настойчива. Он не может ее просто так отпустить!

— Скажите, а что вы делаете завтра вечером?

— Я… я еще не знаю, — пролепетала Женя, с трудом сдерживая рвущуюся наружу улыбку триумфатора.

* * *

— Такие, как он, уверены, что все бабы дуры, — предупредила вчера Женю Наталья на презентации новой коллекции подающего надежды шестнадцатилетнего дизайнера, куда она рванула в последний момент вместо спа-салона. — Ну с такими и тусует, соответственно. Кстати, любит твой типаж. Все у него блондинки, тощие, в коротких юбках, только тупые, какие-то модельки. Как Мильке удалось его зацепить, непонятно. Наверняка мамаша посодействовала.

— Кто у нас Милька и мамаша? — полюбопытствовала Женя. Самой ей удалось немного нарыть в Интернете о Вадиме Сафронове. Несколько фотографий с вручения фармацевтических премий и совещаний в Министерстве здравоохранения. Всегда одет с иголочки, на руке часы за пятьдесят тысяч долларов. На тусовки ходит крайне редко.

— Маман у нас оперная звезда — София Потоцкая. Слышала? — продолжала вещать Наталья.

Женя покачала головой. Она была весьма далека от оперы. Кстати, досадное упущение. Надо начинать ходить, в этих кругах это принято.

— А Милька?

— Эмилия Колобова, дочка нового дирижера в оперном. Такая, прям, фея, страшно рядом стоять. Ходячее несчастье. Два раза за год ее обворовали, представляешь? И чем только взяла Сафронова, непонятно.

— Она толстая брюнетка? — хихикнула Женя.

— Нет, тоже тощая блондинка. Просто она не из тех, кого поматросил и бросил, понимаешь, о чем я?

Женя кивнула.

— Может, любовь?

— Да какая там любовь. Милька баба ушлая, поверь мне, хоть и прикидывается овцой, — закричала Наталья ей на ухо, стараясь перекричать музыку и не переставая сканировать пространство в поисках нужных личностей.