Но что оказалось самым интересным — буква была другой. Вместо запомнившейся мне М, украшавшей талисман, свисавший с зеркала заднего вида, на этой сережке была выгравирована буква Д.

Я подкинула сережку на ладони и вернула ее в деревянную шкатулочку. Потом захлопнула чемодан и стала внимательно вглядываться в фотографию Натальи, которая лежала в папке с ее контрактом.

Кажется, одна из моих гипотез начинает подтверждаться… Но от этого не легче. Наоборот.

Пока я раздумывала, как мне построить дальнейший стиль общения с Марго, в дверь раздался тихий стук, а потом в проеме появилось лицо Стеллы.

— Вы закончили? — шепотом осведомилась она. — Младшая хозяйка вот-вот выйдет. Спрашивала, приехали ли вы. Когда узнала, что да, то засмеялась почему-то. Да так нехорошо как-то…

— Я уже все, — поднялась я с корточек и отряхнула руки. — Давайте спустимся вниз, у меня к вам есть пара вопросов. Получится?

— Да запросто, — заверила меня Стелла. — И по чашечке кофе пропустим.

— А что, разве Маргарите не пора на лекции? — удивилась я, посмотрев на часы.

— Сказала, что вы выходите с ней через двадцать минут, — ответила Стелла. — Поздновато, конечно, но мое дело маленькое…

Обещанный Стеллой кофе был отвратительным. Время в этом доме, судя по всему, экономили (деловые же люди!) и предпочитали обходиться «брауном» вместо благородной турки. Чай же, как я смогла заметить, пили исключительно из пакетиков, манкируя заварочным чайником.

— Вам не приходилось сталкиваться с Натальей? — спросила я, прихлебывая сладкую коричневую бурду из фарфоровой чашки.

— С чего бы? — пожала плечами Стелла. — Я тут всего недавно, по рекомендации друзей Евгении Александровны. Так что…

— И как же они тут все уживались? — спросила я, глядя прямо в глаза Стелле.

Она явно ожидала подобного вопроса. Лицо ее словно бы окаменело в дружелюбной гримасе, а губы, растянутые в улыбке, двигались как у механизма:

— Я же говорю вам — я не в курсе. Спросите у хозяйки, если вам интересно.

— Обязательно спрошу, — пообещала я. — И у хозяйки, и у Марго.

— Только не у Маргариты Васильевны! — схватив меня за руку, испуганно проговорила Стелла. — Она же ничего не знает!

В глазах Стеллы промелькнуло какое-то неуловимое выражение — смесь страха и любопытства. Я чувствовала, что она сгорает от желания кое-что мне рассказать и сдерживает себя из последних сил.

— А у кого же мне еще спрашивать? Хотя я и так знаю, что ваша хозяйка мне расскажет, — упрямо продолжала я. — Вы хотя бы фотографию Натальи видели? Вам она никого не напоминает?

— Напоминает, — с облегчением выдохнула Стелла. — Ну, раз вы все уже и так знаете, то мне ведь нет смысла молчать, верно?

— Конечно, — ободряюще кивнула я. — Ваша хозяйка, разумеется, ответит на мои вопросы, и ответит правдиво. Но ведь знаете, ее правда и настоящая правда — это две большие разницы, как говорят в Одессе. А вот ваша точка зрения — взгляд непредубежденного и незаинтересованного человека — может оказаться самой важной. Ведь со стороны виднее, что ни говори.

— Еще бы! — задрала подбородок Стелла. — Да я бы на их месте со стыда сгорела! А уж Наталью я вообще не понимаю. Столько лет работать в доме своего бывшего мужа, быть служанкой! Каково вот так каждый день, а? Вы бы вот, например, смогли?

— Да ни за что! — Я поймала себя на том, что копирую интонации Стеллы и повторяю ее жесты, лишь через некоторый промежуток времени.

Молодец, Женя! Ты уже действуешь в нужном направлении на подсознательном уровне.

Ведь именно такие приемы наиболее действенны для того, чтобы разговорить собеседника. Всем нам хочется отражаться в окружающих, а когда перед тобой так называемое живое зеркало, то собеседник чувствует себя наиболее комфортно и раскованно.

— Наталья ведь была супругой Аникеева, пока тот инженером трубил в своем «Гидропроекте», — быстро шептала мне Стелла. — А что там у них случилось, почему расстались — не знаю. Говорят, была какая-то нехорошая история, да я еще не в курсе.

— Ох как все это… волнующе, — поддакнула я, не отрывая глаз от Стеллы.

Я даже почувствовала, как мои глаза медленно, но верно «глупеют» — ведь история была действительно в духе романов Диккенса или бразильских телесериалов. Но добра такого в книгах или на телеэкране выше крыши, а вот в реальной жизни поди поищи.

Впрочем, так думала Стелла, поэтому и волновалась. Я же лишь подыгрывала ей, имитируя возбужденное сопереживание. Но на самом-то деле я прекрасно знала, что наша российская действительность по накалу страстей и крутым поворотам сюжетов переплюнет все английские романы и бразильские мыльные оперы!

Не верите? Что ж, я не собираюсь вас убеждать. Просто найдите полчасика и поставьте на досуге маленький эксперимент. Постарайтесь припомнить перипетии судеб своих родственников или знакомых хотя бы за последние десять лет. Ну как, убедились? И теперь только попробуйте сказать мне, что я не права!

— Ну вот, а дочку тогда Аникеев себе забрал, — продолжала шептать Стелла, в то же время прислушиваясь, не спускается ли по лестнице Марго.

— А как же Наталья отдала? — ужаснулась я. — Родную дочку-то!

— Вот, поди разбери их, — развела руками Стелла. — Чужая душа — потемки. Ну, как бы там ни было, а стал Василий Андреевич потихоньку подыматься, женился на этой… ну, вы видели и в один прекрасный день взял Наталью к себе домработницей.

— Ни за что бы не пошла, — заявила я с такой решительностью, будто кто-то предлагал мне такую рокировку раз в неделю.

— О чем речь! — поддержала меня Стелла. — А вот Наталья пошла. Может быть, она хотела быть поближе с дочкой? Но все равно для нее тут каждый день был как острый нож по сердцу. Как она все это выносила, мне не понять. Денег, конечно, тут для нее было предостаточно, но разве это главное?

— Ну, это как посмотреть.

— Я имею в виду — самое главное, — быстро поправилась Стелла. — Получала ведь Наталья тысячу баксов в месяц, а мне пока что пятьсот положили.

— Тоже неплохо.

— Еще бы! Но тысяча лучше, — вздохнула Стелла. — Впрочем, куда их девала Наталья, ума не приложу. Она ведь все на книжку клала, на депозит. А потом вдруг все сняла в один день.

— Да там, наверное, куча денег была! — воскликнула я. — За столько-то лет!

— То-то и оно, что куча, — загадочно посмотрела на меня Стелла. — Только вот где эта куча? За неделю до гибели все до последней копеечки, до цента то есть, сняла и куда дела — непонятно.

— Так, может, за эти деньги ее и убили? — предположила я.

— Все может быть, — серьезно согласилась Стелла. — Я так думаю, что чем больше денег, тем жить страшнее. Мне вот, например, много не надо. Тысяч сто-двести долларов вполне бы хватило…