— Что такое? — встрепенулась Марго. — Ах, песик… Рулите осторожнее, пожалуйста.

Я извинилась и чуть сбавила скорость. Нет, похоже, сейчас мне не «поймать» то ощущение, что так сладко тревожило меня, обещая полный доступ ко всей, доселе закрытой для меня информации!

Я высадила Марго у дома. Аникеева была не в себе, вела себя рассеянно, словно только что кольнулась хорошей дозой героина.

— Сегодня я никуда выходить не буду, — сказала она напоследок. — Так что можете располагать собой как вздумается. Завтра вам позвонят…

И дверца моей машины громко хлопнула. Я честно дождалась, пока спина несчастной Марго исчезнет в проеме двери, и поехала к себе.

Мне очень хотелось вернуться к Кириллу, но я решила дать себе небольшую фору. Меня так и подмывало снова оказаться в его квартире, но я велела себе выдержать хотя бы полчаса для того, чтобы мои мозги окончательно прояснились и я смогла здраво рассуждать.

И еще — я боялась, что влюбленность в Кирилла помешает мне сосредоточиться с намерением разобраться в том странном ощущении, которое нахлынуло на меня в его квартире.

С другой стороны, я опасалась, что, приди я к Кириллу, во мне возобладает инстинкт ищейки и вместо того, чтобы предаваться с Кириллом радостям общения — как физического, так и эмоционального, — я буду тупо сидеть на кухне, смоля одну сигарету за другой и анализируя свои ощущения. Впрочем, скорее всего я буду пытаться переместиться то в плоскость «влюбленной женщины», то в плоскость «частного детектива» и не достигну успеха ни в одной из этих одинаково важных для меня сейчас ипостасей.

Нет уж, лучше поехать к себе домой, немного подождать, потом позвонить Кириллу и…

А это еще что такое?

Кажется, судьба оказалась расторопнее, нежели я предполагала, и решила сэкономить для меня время и преподнести неожиданный подарок.

В окне автомобиля я увидела фигуру Стеллы, которая безуспешно пыталась отбиться от двух бомжеватого вида молодчиков. Эти парни преграждали ей путь и явно были нацелены на ее набитые сумки.

Впрочем, не исключено, что их планы были более глобальны и они были бы не прочь попользоваться не только награбленной добычей, но и самой пострадавшей — дело происходило в тупичке возле безлюдного отрезка улицы, рядом с полуснесенным домом.

«Отлично! — обрадовалась я. — У меня появляется прекрасная возможность и помочь человеку в трудной ситуации, и таким образом войти к нему в доверие. Ну держитесь, гады, сейчас я вам покажу!»

Я поддала газу и, вырулив прямо на газон, бросила автомобиль возле забора, ограждающего бревенчатый каркас предназначенного на снос дома.

Успела я как раз вовремя — один из мерзавцев потрошил сумку Стеллы, вываливая на землю свертки с продуктами и женским бельем, а другой, навалившись на извивающуюся девушку, пытался задрать ей юбку.

Мое появление не вызвало большого испуга — тот, который трепыхался на Стелле, пытаясь проложить дорогу своему хозяйству, едва оглянулся, а второй, завидев меня, ограничился угрожающим криком.

Будь на моем месте обыкновенная женщина, она быстренько бы ретировалась, в лучшем случае бросилась бы к телефону, который был расположен минутах в десяти езды от этого места. Но я немного отличаюсь от рядовых граждан, скажу без ложной скромности.

С точки зрения здравого смысла, начать, конечно, следовало бы с человека, копошащегося возле сумки. Но мне хотелось помочь Стелле, и я решила поменять местами объекты моего интереса.

Для начала я подскочила к насильнику и с размаха заехала ему носком ботинка между ног, благо он стоял на четвереньках. Тот взвыл, как раненый кабан, и ткнулся лицом в испачканный глиной сапог Стеллы.

Та завизжала еще пуще, как будто ей в сапог забралась мышь, и одним движением выдернула сапожок из-под головы завалившегося человека и лишь потом вскочила на ноги, прижавшись к стене.

Вас когда-нибудь били в пах? Это очень неприятно, уверяю вас. И больно, и психологически как-то неприятно, особенно мужчинам.

Разумеется, хочется человеку помочь. Вот амбал, бросив добычу, и бросился на подмогу своему корешу. Первое, что он сделал, это попытался ударить меня сзади подобранной на бегу слегой.

Но размахивался он слишком долго, я увернулась и, дождавшись, пока деревяшка врежется в бесполезном замахе в стену, на секунду блокировав руки нападавшего, врезала ему ногой по почкам.

Тоже, конечно, неприятно, но не так страшно, как между ног. Я дала ему даже немного очухаться, чтобы он хотя бы попытался закрыться от моего следующего удара — на этот раз другой ногой — в область коленного сустава. Не закрылся. Зачем тогда вообще лез в драку? Не понимаю я этих мужиков, право слово.

Амбал с раскрасневшимся лицом рухнул передо мной на колени, как будто собирался объясняться в любви. При этом он не прекратил своих попыток хоть как-нибудь меня уязвить и попытался схватить меня руками за талию, чтобы повалить на землю, используя тяжесть своего тела как последнего оставшегося у него оружия.

А ведь я уж было решила, что с него достаточно! Пришлось врезать еще раз каблуком в кадык. Для этого я проделала замысловатое па, повернувшись на одной ноге вокруг собственной оси. Рук марать об него мне по-прежнему не хотелось. Ну вот, теперь-то он точно угомонился.

Как же поживает наш неудачливый насильник? Что, уже пытается приподняться? Похвально, похвально! Бедняга! Да с такой рожей и правда остается только по развалинам баб тискать. Нет бы постричься, побриться, на дискотеку сходить для тех, кому за тридцать. Глядишь — и привалила бы удача в виде полногрудой официантки, или жаждущей крепких мужских объятий арфистки, или какого-нибудь работника социальной защиты. Так нет же, лень себя в порядок приводить. Вот и получаешь после этого башмаком по яйцам и еще жалуешься. Да-да, именно жалуешься!

— Ты что ж себе позволяешь! Ты на что руку подняла! — принялся укорять меня немытый громила, прижимая ладони к своему паху.

— Не руку, а ногу, — поправила я его. — Скажи спасибо, что жив остался.

— Спасибо! — разъярилась моя жертва. — Да я тебе сейчас такую «спасибу» устрою, всю жизнь на лекарства работать будешь!

И вот вам благодарность за преподанный урок! Вместо того чтобы тихо-тихо ползком покинуть поле битвы, этот тип ринулся в схватку.

Вернее, ему так только казалось. До схватки дело не дошло, и он успел сделать лишь два шага по направлению ко мне, сжимая огромные кулачищи, готовые сокрушить мой хрупкий череп.

— Приучились ногами махать, понимаешь, — эти слова, кажется, были для него последними.

Во всяком случае, на сегодняшний день. Вряд ли я смогла бы свернуть ему шею всего одним ударом — тыльная сторона моей ладони, крепкая, как камень, врезала ему по подбородку так, чтобы придать его башке верное направление, которое усугубил следующий удар локтем той же руки. «Два удара в одном! Лучший способ отрешиться от проблем на неопределенное время!» — можно было бы написать в рекламе.