– Какого?

– Того, который тебя топтал.

– Я не курица, Крутова, чтобы меня топтать! А того, что наступил на мой живот, звали Игорь… А приехал он на простой Газели. Я успела в окно посмотреть.

– Вспомни, Вандочка – какого цвета была машина?

– Черного!

– Не может быть.

– Может, Крутова! Ночь была. А ночью все Газели черные… или серые.

До звонка в Москву Оленька находилась в состоянии глупого восторга. Это такой вид счастья – чуть получше, и уже на седьмом небе. У ментов ей было очень плохо, а сейчас просто плохо, но это уже отлично… Похоже на старый и мудрый анекдот, когда несчастному мужику, живущему в тесной избе с кучей детей, поп советует впустить в дом козу, свинью, корову. И совсем плохо стало мужику… Тогда поп советует последовательно удалять скотину. Удивительно, но мужику стало лучше, еще лучше, а после ухода козы – просто замечательно. Он стал счастлив…

Разговор с Вандой отрезвил Ольгу и сбросил ее с небес на землю. Она поняла, что со вчерашнего дня ничего не изменилось. Стало только хуже. На нее напали! На Ванду напали! А главное – Денис продолжает сидеть, хотя очевидно, что его подставил хозяин серой Газели – жуткий тип по имени Игорь Докторов… И фамилия какая благородная. Медицинская фамилия. Но только этот Докторов не лечит людей, а калечит. Очевидно же, что именно он бомжа Денису под колеса кинул. А потом Ольгу в подъезде тюкнул. А потом на Ванду наступил…

Крутова вспомнила, что осторожный Лощинин запер ее в номере и унес ключ. От этого она разозлилась еще больше. Она – личность! Она – практикующий адвокат, а не дошкольница, которую строгий отец запер дома. Она сама может за себя постоять… Вот на этой фразе Ольга запнулась. Она представила, как сегодня в пять утра ее старый учитель получает звонок из этого дурацкого Правдинска, как он летит сюда, как в полной суматохе решает все вопросы и в полдень она уже на свободе… Оленьке вдруг стало стыдно. Нет, она просто начала гореть со стыда. Не сгорела, но настроение испортилось. Ведь она дорогому Лощинину даже спасибо не сказала… Свинья!

Пытаясь заглушить уколы совести, Крутова включила телевизор… По всем каналам кривлялись кривые аншлаги. Только на местном ТВ шел серьезный разговор. В студии сидели три говорящих головы. Средняя особа – диктор женского рода. Она улыбалась постоянно и навязчиво. Улыбка выпирала из нее, как выглядывает молодой скворчонок из скворечника.

Двух других собеседников Ольга знала. Последний раз она видела их на трибуне перед стройкой Комбината. Это кандидат в мэры Гурков и заместитель Дениса совершенно непонятный Леонид Зыков. Непонятный потому, что поведение у него странное. У фирмы «Феникс» десятки строек! Шеф в тюрьме, а его зам торчит уже не первый день в каком-то богом забытом Правдинске. Более того – этот Зыков вел себя как буржуй перед чекистом. Он каялся и все сдавал. Он обещал прекратить стройку, вернуть землю, компенсировать городу ущерб и все засеять зеленой травкой… Но все это тогда, когда народ проголосует за Андрея Гуркова.

У Ольги так и не нашлось здравых объяснений. Конечно, строителям выгодно поддерживать своего мэра. Но после выборов придется отвечать за базар и стройку прикрыть. Тогда – зачем все это?

Одно ясно – все это связано с Денисом. Он был лишний в этой карусели. Он честный, и потому его посадили.

Ольга не могла больше находиться в запертом номере. И что это за издевательство над личностью! Она провела ночь в одной камере, приехал Лощинин и переселил ее в другую. Здесь поуютней, но это тоже камера. Через дверь выйти нельзя… А если через балкон?

Схватив сумочку, Крутова выскочила на нечто, что и балконом назвать нельзя. Сооружение тянулось вдоль всего фасада гостиницы, и на эту галерею выходили двери шести или восьми номеров. А между собой эти лоджии разделялись красивой ажурной решеткой – никак не перелезть.

Третий этаж – прыгать стремно! Можно и не поломать ноги, но риск пятьдесят на пятьдесят.

Ольга глянула на нижнюю часть балконной перегородки. Вот здесь строители поскупились. Прутики – арматуринки с карандаш толщиной не доходили до пола.

Из пяти железяк Ольге удалось отогнуть три центральных, вполне достаточно. Получился лаз побольше, чем вход в собачью будку.

Она легла на грязный бетонный пол и поползла… Было противно! Голубям, им же все равно где! Они не думают, что по этому месту будут люди ползти…

Ольга приблизилась к открытой двери соседнего номера. Там кто-то был. И даже не один… Лежа на мерзком бетоне, Ольга слышала беседу. Не очень молодые голоса вспоминали свадьбу, которая была у них сорок лет назад. Они вспоминали первое свидание, и сам вечер, когда они убежали со свадебного застолья, и следующее утро…

Крутова в глубине души была застенчива. Она хорошо знала, что подслушивать нехорошо, что порядочные люди так не делают… Ольга приподнялась на локтях и попыталась заглянуть в номер.

Маневр удался, но от этого стало еще хуже. Стало более стыдно за себя… В номере на кровати и под одеялами лежала сентиментальная пара. Те, кому за шестьдесят… Они просто лежали и ничем таким не занимались. Лежали и трогательно вспоминали то время, когда они этим самым занимались.

В какой-то момент Ольге показалось, что влюбленные беседуют при закрытых глазах. А значит, удастся проползти… Крутова начала движение. Плавно перетекла через порог, проскользнула между креслом и кроватью, но на последнем метре она локтем задела тумбу, на которой стоял телевизор. Все бы ничего, но на самом верху этой конструкции стояла банка с тремя гвоздичками.

За одну секунду Ольга успела сообразить, что у этих милых стариков сегодня годовщина свадьбы, что жених выкроил с пенсии деньги на три цветочка… Снизу было видно, как банка наклонилась и собралась падать.

Крутова подпрыгнула и во вратарском броске схватила вазу с цветами. Из трех гвоздик ни одна не пострадала. Лишь вода из банки выплеснулась Ольге на лицо, на волосы.

Теперь ее уже заметили, и дальше ползти не имело смысла. Они только натянули одеяло поближе к подбородку и смиренно наблюдали за дальнейшим.

Ольга встала, поздоровалась и при этом поклонилась в каком– то японском формате. Как гейша, честное слово.

Поклон был долгий. И с волос, и с ушей Ольги струйками стекала цветочная вода.

Уйти по-английски уже не получалось. Надо было что-то говорить. И адвокат Крутова честно заявила, что живет в соседнем номере и, стало быть, заглянула по-соседски.

Она как-то иронически поздравила лежащих с годовщиной их свадьбы. И, уже пятясь к коридору, Ольга произнесла довольно глупые фразы: «Счастливо оставаться… Горько!.. Спокойной ночи».

Про ночь она зря сказала. Был разгар дня. Три часа, не больше…

Ока стояла на месте и завелась без капризов. Вот теперь можно подумать о главном – куда ехать?

* * *

Юрий Иванович Жук имел дачу с видом на речку Угорку. Было время, когда он мог застолбить для себя любой участок. Еще пять лет назад он был полковником и командовал всей милицией Правдинска. Небольшая, конечно, команда, но с паспортистками, водителями и районными участковыми набиралось до полусотни человек.