– Хорошо, – согласилась я с невольной улыбкой, – на минутку.

– Отличный денек, – сказал он, откидываясь на локти.

– Вполне, – подтвердила я, натягивая на ноги подол.

– Что привело тебя на мой пляж?

– Твой пляж?

– Да, – невозмутимо отозвался он, – я его нашел.

Я засмеялась:

– Впечатляет.

– Это девственное побережье, – объяснил он. – Конечно, здесь хозяева аборигены, и пляж всегда будет принадлежать им. Но остальному миру он неизвестен. И сейчас это мой личный кусочек рая… Ну, хорошо, наш. Дарю тебе половину.

– Очень щедро с твоей стороны, – подыграла я.

– Знаешь, чем я собираюсь заняться, когда кончится война?

– Чем?

– Куплю этот пляж, – убедительно заявил Уэстри, – хотя бы несколько квадратных метров. Построю дом и заведу семью, прямо здесь. Мы с женой будем каждый день любоваться закатом прямо с крыльца, а каждую ночь – слушать, как волны бьются о берег.

– Невероятно романтично, но, по-моему, ты не совсем искренен. Неужели ты действительно захочешь жить здесь после того, как закончатся военные действия? – Я указала на океан, где в любую минуту могли появиться японские корабли. – После этого всего? После войны?

Уэстри кивнул:

– Конечно. Здесь просто рай.

Был рай, подумала я.

– Разве дома тебя ничего не ждет?

– Нет, – не раздумывая, ответил он. – А тебя ждет.

Это было утверждение, а не вопрос. Он видел кольцо на моем пальце.

– Да, – честно призналась я.

– Любишь его?

– Что за вопрос?

– Простой вопрос, – с усмешкой ответил Уэстри – Итак, каков вердикт?

– Конечно, люблю, – ответила я, отводя глаза. Почему он так на меня смотрит?

– Он хороший человек?

Я кивнула:

– Я бы не согласилась выйти замуж за плохого.

Волны подбирались все ближе к одеялу, заставив Уэстри встать, я последовала его примеру.

– Придется немного передвинуть лагерь, иначе старик океан нас проглотит.

Я улыбнулась:

– Мне действительно пора. Меня ждут друзья.

Уэстри кивнул:

– Я провожу тебя.

На обратном пути берег выглядел иначе – возможно, теперь я смотрела на него глазами Уэстри. Я представила себе его жизнь на острове много лет спустя, с домом, женой и двумя или тремя босоногими детишками, и улыбнулась.

– Как рука? – поинтересовалась я.

Он поднял ее, и я взяла ее в ладони, почувствовав глубоко внутри трепет, на который приказала себе на обращать внимания.

– Думаю, выкарабкаюсь, – усмехнулся он.

– Запачкалась, – проворчала я. – Когда вернемся, нужно будет поменять повязку. Есть опасность инфекции.

– Да, сестра, – последовал игривый ответ.

Вскоре Уэстри указал на густые заросли пальм. Мы подошли поближе и остановились там, где заканчивался пляж и начинались деревья. Под тенистым покровом зеленых растений и огромными листьями пели птицы и кричали животные – именно так я всегда представляла джунгли.

– Видишь?

– Что?

– Присмотрись.

– Нет, – прошептала я, – ничего не вижу.

Уэстри протянул мне руку, и я взяла ее, потому что боялась засады. Мы прошли несколько шагов вглубь, и я наконец увидела: бамбуковая хижина с соломенной крышей, прямо в чаще. Она была построена небрежно, как дома вдоль дороги, но с каким-то особенным шармом. В стене были прорезаны окна, из которых открывался вид на океан. Маленькая дверь раскачивалась от малейшего сквозняка и тихонько поскрипывала.

– Может, не стоит сюда заглядывать? – прошептала я.

– Почему бы нет? – с озорной улыбкой возразил Уэстри. – Раз мы ее нашли, давай посмотрим, что внутри.

Я не успела ничего возразить, а Уэстри уже ступил на маленькую ступеньку у двери. Дерево скрипнуло под его ботинком, перепугав меня, и я сразу отпрыгнула назад.

Он снял болтающуюся дверь с единственной петли и поставил ее на песок, а потом вгляделся внутрь и подмигнул мне:

– Все чисто.

Уэстри помог мне войти, и мы молча оглядели домик. Внутренние стены были сделаны из плетеных пальмовых веток карамельного оттенка, образующих красивый узор. Они служили отличным фоном для стула из красного дерева и маленького стола с выдвижным ящиком. Уэстри открыл его и достал книгу, французские монеты и счета, а также лист бумаги, пожелтевший и закрученный от влажности. Он протянул его мне.

– Умеешь читать по-французски?

Я покачала головой:

– Нужно было лучше заниматься в школе.

– Мне тоже, – отозвался он, опуская бумагу обратно в ящик.

Одноместная кровать выглядела аккуратно, несмотря на толстый слой пыли – словно обитатель проснулся утром и заправил белье, рассчитывая вернуться, но так и не возвратился.

Я окинула взглядом комнату, а потом посмотрела на Уэстри. Я, помолвленная девушка, оказалась в спальне, наедине с почти незнакомым солдатом.

Но задумчивость улетучилась, как только из-под стола выполз паук величиной с ладонь и поспешил к открытой двери, заставив меня в ужасе вскочить на кровать.

– Ты видел? – завизжала я, ожидая, что в любую минуту появится еще один.

– Они безвредны, – с ухмылкой сообщил Уэстри, – к тому же едят москитов, так что их стоит поблагодарить.

Я осторожно спустилась с кровати.

– Как думаешь, кто здесь жил?

Уэстри смотрел на море.

– Самое правдоподобное? – Он повернулся, внимательно осмотрев бунгало. – Моряк, потерпевший кораблекрушение.

Я кивнула. Похоже на правду.

– А что стало с кораблем?

– Может, утонул.

– А где тогда он взял бумагу и… – я открыла ящик стола и достала книгу с темно-коричневым кожаным переплетом, – и эту книгу?

Уэстри прикоснулся указательным пальцем к подбородку, словно обдумывая судьбу несчастного моряка.

– Может, у него был рюкзак с самым необходимым. – Он указал на лампу, стоящую на столе. – Фонарь, эта книга, банка с печеньем. А может быть, он в море нашел обломок дерева, чтобы добраться до острова.

– Книга бы намокла.

– Может, она и намокла, – предположил Уэстри, – а он высушил ее на солнце. Видишь?

Он пролистнул страницы, они действительно были в разводах.

– Но куда он направлялся? Он явно был французом.