– Я тоже, – отозвался второй, забирая с моей ладони арт. – Или уник, или пустяк, одно из двух. Но чет на пустяк не похоже, горячий он, я прям сквозь броню чувствую…

Я увидел, как внутри артефакта вдруг начала пузыриться кровь, словно закипая, – и рухнул на землю.

Вовремя.

Раздался хлопок, мне на кисти рук плеснуло горячим. Я приподнял голову…

Бандита, что забрал у меня артефакт, больше не было. От него только треть ноги осталась. Стоит на земле окровавленный бронированный ботинок, из которого вверх кость торчит, а на стальные голенища свешиваются два рваных лоскута кожи, с которых кровь капает.

Второму бандиту повезло больше – или меньше, это уж как рассудить. У него теперь не было левой руки – как циркуляркой срезало. Вон она, валяется в двух шагах от него, а рядом с ней – артефакт. Целый и невредимый, только кровь внутри более насыщенного цвета стала, без блеклых разводов, почти черная. Больше не пузырится. И я прям почувствовал – арт доволен. Покушал. Ясно. Питается кровью. И если меня не взорвал, пока я его нес, значит, признал за хозяина.

На плече у раненого бандита надрывалась рация:

– Корень, нах, что там у вас за хипеж? Ты что, мля, жало проглотил?

А Корень смотрел, как из обрубка его руки кровь хлещет. Шок. Который, насколько я знал, продлится недолго. Но прежде чем отключиться, раненый успел прохрипеть:

– Артефакт уник… Снайпер…

И рухнул на землю.

– Твою ж мать, – ругнулась рация. – Так нах, пацаны, ливер на затон полез. Шпала, Шнифт – там по ходу «отмычка» годный арт с затона выдернул. Мухой метнулись, цопнули хабар и ходу. Остальные живо зенки разинули, пасем снайпера, который по пацанам то ль с калибра, то ль с гаусса отработал!

Ага, главарь бандитов решил, что некий снайпер завалил двух бронированных бандитов из крупнокалиберной винтовки или из пушки Гаусса. Однако для меня это очень неплохо, что никто не заподозрил, будто я безоружный могу убить двоих бойцов в экзоскелетах…

Пока невидимый командир раздавал указания своей кодле, охранявшей затон, в мою сторону ломанулись двое с «Валами», которые прикрывали бронированных. Неважное решение их главаря, но, как известно, жадность фраера губит.

Я лежал не шевелясь, усиленно притворяясь мертвым – что не составило особого труда, ибо весь был в чужой кровище, – и из недр глубокого капюшона наблюдал за происходящим.

Бандиты, пригибаясь, подбежали к месту кровавой бани и, изрядно офигев, присели на корточки.

– Охренеть, – выдал наконец один. – Не, ты зырь чо, его ж в мелкий фарш расхерачило. Какой тут нах снайпер?

– Может, разрывными шмалял? – предположил второй.

– Пох, то не наши расклады, – озираясь, проговорил первый. – Дыбаем арт, про который Валет прогнал, и валим отсюда нах. Секешь чего? А то я тут в этой калине нихрена не выпасаю.

– А это че, хвост собачий? – хмыкнул второй, поднимая артефакт. – Лефендры протри, дальтоник…

И тут я увидел, как это происходит!

Бандита внезапно раздуло как комара, насосавшегося крови, и он лопнул с громким хлопком, словно проткнутый иглой воздушный шар.

Первый же ловец удачи, сидевший от второго на расстоянии метра, тоже изменился в размерах, но непропорционально – левая часть осталась прежней, а вот правая изрядно увеличилась, включая половину головы, где из орбиты вылез красный, распухший глаз.

Он первым и лопнул, белесое содержимое плеснуло на щеку и подбородок бандита, который от немыслимой боли просто отрубился. Я же, перестав изображать из себя труп, подполз к ближайшему «Валу» и конфисковал его у мертвеца вместе с двумя запасными магазинами.

И снова замер, соображая, что сейчас будет.

На вышке заорал наблюдатель:

– Братва, шухер, на базу наскок в натуре, и хрен пойми откуда!

Это хорошо, что он не понял, откуда «наскок». А еще лучше, что у меня в руках было фактически бесшумное оружие, из которого я по наблюдателю и отработал, разнеся ему голову – благо расстояние было небольшим.

Оставался лишь один вопрос – как долго я проваляюсь незамеченным среди кровавых ошметков до того, как бандиты разберутся, из-за кого сыр-бор? Место открытое, сейчас на более удаленных вышках наблюдатели похватают бинокли и…

Но тут я понял, что тех наблюдателей не вижу. И вышек – тоже. Потому что со стороны затона стеной наползал красный туман, который становился все гуще – и меня накрыла пока еще не особо плотная, но вполне уже качественная его первая волна.

– Спасибо, Фыф, – прошептал я, вскакивая на ноги и соображая, куда бежать.

По идее, можно было метнуться к воротам, вальнуть охранников и рвануть на волю, пока бандиты мечутся внутри лагеря, который постепенно затягивала красная мгла. Вполне себе разумное решение.

Но я ж, блин, слово дал… А для меня это как контракт подписал, и даже больше. Контракт можно разорвать, а данное слово – закон. Мой, личный закон, который отменить никак не получится.

И потому вместо того, чтобы спасать свою жизнь, я уже бежал к бараку, в котором сидели пленные, бросив мешок с униками, но попутно прихватив с земли ценный артефакт, реально спасший мою жизнь.

Возле дверей стоял один охранник с «калашниковым» в руках, который, завидев меня, заорал испуганно:

– Брателло, че там за хипеж?

Не узнал меня, видать, в бандитской куртке и с рожей, заляпанной кровью. Ну и хорошо, значит, жить будет.

– Ничо, норм все, учебная тревога.

– Чо? – вылупил глаза бандит.

– Через плечо и на охоту, – сказал я, нанося ему удар кулаком за ухо. Я эту точку про себя «выключателем» называю. Щелк – и вырубился человек, будто у него питание отключили. Главное, не переборщить, а то можно так щелкнуть, что ударенный сразу и отъедет в Край вечной войны.

Бандит рухнул на землю. Я же, не став морочиться с ключами, встал сбоку от двери и выстрелил в навесной замок.

Пуля выдрала из дерева стальные петли вместе с замком, после чего я пинком распахнул дверь и заорал:

– Кто свободы желает – на выход!

Я думал, что три тела, столь длительно нюхающие дерьмо друг друга в ожидании смерти, ломанутся из сарая, сметая все на своем пути, – даже в сторону отошел на всякий случай, чтоб не сбили с ног.

Но – просчитался.

Никто даже не пошевелился. Широкоплечий Василий, продолжавший напевать про своего енота, лишь прервался на секунду, посмотрел на меня и снова затянул навязчивый мотив.

– Так, зашибись, – сказал я. – И какого, позвольте поинтересоваться, хрена сидим?

– Завалят же, – проговорил один из пленных.

– А так не завалят? – удивился я. – Ты ж не сегодня-завтра в затоне сдохнешь от радиации. Или ты не в курсе, что бандюки людей используют как наживку для добычи артефактов?