что завтра в универ. И как-то само собой получилось, что к середине следующего фильма мы сидели обнявшись, он гладил меня по волосам, а я клевала носом, еще надеясь досмотреть кино. Но проснулась от нежных мягких поцелуев, в которых утонула с головой до самого финала.

– Я провожу тебя, – прошептал Саша в губы, когда по экрану побежали титры.

– Я сама. Тут недалеко.

– Не обсуждается. Я не отпущу тебя ночью одну.

Поэтому мы дошли до башни, держась за руки, где я рассчитывала попрощаться. У турникетов развернулась и наткнулась на подозрительный взгляд Саши.

– Ты здесь у кого-то гостишь?

– Можно и так сказать, – согласилась я.

– Не против, если я зайду на кофе?

Я расхохоталась и ударила его в грудь.

– Конечно, против! Время два часа ночи! Так поздно кофе пить не рекомендуется.

– Если пригласишь, обещаю, мы не уснем до утра.

И от тона, которым он произнес свое обещание, по телу поплыли мурашки.

– Нет, – выдохнула я. – На сегодня Снежной королеве хватит жарких впечатлений.

– А напоследок? Для хороших снов?

– Только для хороших снов, – сжалилась я и сделала к нему полшага.

Этого хватило, чтобы Саша подхватил меня, и я снова закрутилась в водовороте его страсти. Такой засасывающей, такой необходимой. Мне… Ему…

Никогда не думала, что с этой волны так трудно соскочить. Трудно сказать «нет». Отойти, оттолкнуть.

Минутный поцелуй растягивался в пятиминутный, потом в десяти, потом я издала неприличный стон, а дежурный на пропускном корректно пару раз покашляла.

Саша прервал поцелуй сам.

– Не передумала насчет кофе?

Я жалко улыбнулась, красноречиво поглядывая на часы.

– Тогда беги, моя королева. Но обещай перед сном думать обо мне!

Я захихикала, не совсем понимая его намека, потом развернулась, приложила таблетку к турникету и пошла к лифтам.

Ни о чем я не думала. Свалилась в постель и уснула, трогая распухшие от поцелуев губы и счастливо улыбаясь, как дурочка.

Глава 8. Искуситель

Проснулась я тоже от поцелуя.

Шероховатые губы прошлись от плеча к груди, задержались на ключице, скользнули выше, к шее, царапая кожу колючей щетиной подбородка.

Я тихо застонала, поднимая свой, чтобы дать губам полный доступ к шее. По коже уже бежали мурашки удовольствия. Я еще нежилась под одеялом, в тепле и расслабленности после сна. Будоражащие поцелуи очень гармонично вошли в сонное сознание, продолжая и дополняя картинки реальными впечатлениями. Поэтому я не сразу проснулась и отреагировала на вторжение.

Вначале я лениво выплывала из сна, подставляя себя под требовательные губы, и снова впадала в сон. Вздрогнула только, когда пальцы проникли между ног и вторглись в мое интимное пространство.

Сон слетел, а губы остались.

И пальцы продолжали свое возмутительное путешествие между складок.

Я охнула и разом слетела с постели к противоположной стене спальни.

На моей кровати нагло развалился Никита, вытянув ноги в ботинках, облокотившись на подушку и самодовольно рассматривая мой растрепанный после сна вид.

– Вернись.

Коротко бросил он и взглядом указал покинутое гнездышко из одеяла.

Я сцепила руки на груди, пряча бесстыже торчащие соски, и уставилась на развалившегося Тобольского.

– А дома вы тоже обувь не снимаете?

– А что не так с моей обувью? – удивился он.

– Вы лежите в ботинках на постели, на которой я сплю, – возмутилась я.

– И что?

– Она теперь грязная! На ней уже нельзя спать!

Раздражение на Никиту стряхнуло с меня не только сонливость, но и возбуждение.

– Тебе поменяют белье и постирают. Чего ты нервничаешь? Ведь не ты же будешь стирать?

Я застыла, пытаясь осознать.

– Подожди… Кто поменяет? Стирку я сдаю в прачечную, да. Но я не меняю белье каждый день!

Никита приподнял бровь, словно удивляясь такой наивности.

– Тогда позвони и попроси, чтобы меняли ежедневно. Зачем спать на несвежем белье?

Похоже сейчас он тоже искренне удивлялся и пытался осознать.

– Я поняла. Ты не будешь разуваться у порога.

– Нет.

Вот с Тобольскими всегда так! Непрошибаемое самомнение и наглость.

– Ну ладно. Я в душ.

Чтобы больше не спорить, развернулась и ушла в ванную. Но и там одна оставалась недолго.

Каблуки дорогих, наверняка итальянских туфель простучали по плитке, и Никита устроился у стены сбоку, наблюдая за мной. Как я чистила зубы, расчесывала волосы и включала душ, выразительно поглядывая на Тобольского. Не пора ли ему выйти?

Но он остался невосприимчив к моему взгляду. Пришлось предложить:

– Может, вы завтрак для нас закажете?

– Позже, – бросил он, не пошевелившись.

Вот так мы и стояли друг напротив друга под шум льющейся воды.

– Раздевайся, – приказал он приглушенным голосом.

– Вы тоже примете со мной душ? – хмыкнула я. – В ботинках? Или теперь их снимете?

Он улыбнулся, но так, что улыбка скорее походила на оскал.

– Нет, пожалуй, закажу завтрак. Душ в ботинках оставлю на вечер.

Мой душ был спринтерским. Я вообще многое научилась делать быстро. К моменту, когда я вышла из ванной, завтрак еще не привезли, а Никита ходил вдоль панорамных окон и с кем-то разговаривал по телефону.

На секунду я залюбовалась им. Уже состоявшийся мужчина, зрелый, холеный, неспешный ни в словах, ни в действиях. Мне определенно такие нравились. Но я уже на своей шкуре почувствовала, как жестко Никита умеет ломать людей. И сейчас я его не понимала.

Почему он держится за меня? Почему больше не гнет? Почему не насилует, если изначально все сводилось к этому?

Чего мы ждем?

– Завтрака, – ответил он, удивленный вопросом, который я, кажется, произнесла вслух. – Как только его накроют, поедим и отправимся по делам. Я на работу, а ты на рентген.

– Куда? – совершенно точно в мои планы рентген не входил. – Мне надо в универ.

– Нет, сладкая. Сначала мы проверим твою целостность, а потом Костя отвезет тебя в университет, если противопоказаний не будет.

Спорить я не стала. С Тобольскими спорить вообще смысла не имеет. Поэтому переоделась под пристальным взглядом Никиты, успела подкраситься, а потом с аппетитом поела.

– Как я уже сказал, Стас тебя не тронет. Но очень прошу тебя, сама не лезь к нему!

Я аккуратно вытерла салфеткой губы и улыбнулась Никите:

– Если он будет обходить меня, то у нас нет никаких шансов встретиться. Вам нечего бояться.

Тобольский только тяжело вздохнул, и мы разошлись.

На консультацию я опоздала. Гелька махнула мне откуда-то с задней парты, но преподаватель посадила перед своим столом и третировала меня полтора часа. К концу занятия я ненавидела Тобольского с его дотошностью в части моего здоровья.

Но с его возвращением пришлось изменить и милые привычки задерживаться в