общежитие до вечера. Костя явился незамедлительно, как закончилась консультация, и отвез меня на съемную квартиру. А там на столе лежала коробка с коктейльным платьем, новенькие туфли на высоком каблуке и записка от Никиты.

«В семь – встреча с партнерами. Будь готова».

Готова?

К чему, блин?!

Но к семи я надела на себя все приготовленное, сделала легкий макияж и забрала волосы в благородный хвост.

Никита с порога оглядел и одобрительно кивнул.

– Чувствую себя куклой Барби, – недовольно проворчала я, заходя за ним в просторный лифт.

Никита приподнял одну бровь, выражая собственный скептицизм:

– Мне казалось, всем девочкам нравится играть в кукол. Нравится, когда их одевают в красивые платья, водят в модные рестораны, дарят дорогие подарки.

В этот момент длинный и непривычный для меня каблук подогнулся, я ойкнула, подвернув щиколотку, и вцепилась в лацканы идеально выглаженного пиджака Тобольского. Тот закатил глаза, дожидаясь, когда я встану и отцеплюсь. После педантично осмотрел себя в зеркале и смахнул несуществующую пыль.

– Напомни мне позже трахнуть тебя в лифте…

– Что?!

Наверное, для меня такие слова сродни удару по лицу. Но Никита на этом не закончил:

– Если так и не научишься ходить на каблуках.

Я только фыркнула, но вопреки ожидаемому, стала больше обращать внимания на шаг.

Внизу стояли три больших машины Тобольского, но что удивительно, нас рассадили по разным. Когда меня повели прочь от Никиты, я успела спросить:

– А Костя где?

– Должны же от тебя быть выходные, – отмахнулся Никита. – Отдыхает.

Поездка по вечернему городу оказалась недолгой. Я не особо всматривалась в окна, больше сосредоточенная на телефоне и скачивании приложений.

Из-за сессии я никак не могла дойти до паспортного, чтобы восстановить себе документы. Но Гелька надоумила оформить все через Госпортал. Я как можно скорее хотела восстановить паспорт и банковскую карту, чтобы выйти из-под странной опеки Тобольского.

– Приехали. Сначала выходит хозяин, потом ты, – оповестил меня незнакомый амбал, глядя мимо, как будто я прозрачная.

Вот только тогда я вынырнула из регистрационных форм приложений и осмотрелась.

Тут я точно никогда не была. Даже не могла определить, куда меня привезли. Окраина города или уже пригород? Частная резиденция или элитный клуб для избранных?

Тобольского проводили до входа. Охранники обступили его со всех сторон, Никита так и шел в их кольце, пока не скрылся за дверями пафосного здания. За мной вернулся только один.

Все верно, я же не такая важная персона, чтобы меня сопровождать десятью телохранителями!

Царственной походкой я выплыла из машины и направилась к дверям, отделанным натуральным красным деревом. Но у лестницы, как назло, споткнулась и повисла на руке телохранителя, испортив весь проход.

– Давай быстрее! – рявкнул Тобольский, появившийся в проеме, попутно отталкивая своих охранников.

Дальше со мной просто не церемонились. Амбал подхватил меня за шкирку и почти швырнул к Тобольскому в руки. Но Никита так зыркнул на исполнительного охранника, что тот сразу же пробормотал извинения и смылся.

– Я в порядке, – поспешила заверить Никиту, но чувствовала себя несколько потрепанной.

– Вижу. Ты в порядке, а платье – нет.

Теперь я почувствовала не только, как сжался от холода сосок на груди, но и обжигающие взгляды полдюжины мужчин, стоявших вокруг. Губы задрожали, я попыталась прикрыться висящими вдоль тела лоскутами, но это было безнадежно.

Тобольский выругался, у меня от слез все расплылось. Я уже не видела перед кем стою и кто на меня глазеет. И сказать ничего не могла. У меня просто не было слов. Вряд ли Никита специально подстроил, что привез сюда, а потом выставил голой на всеобщее обозрение. Да и по отрывистым фразам Никиты сообразила, что его тоже сложившаяся ситуация подбешивает.

В следующую секунду он притянул меня к себе, прижал к груди, прикрывая от чужих взглядов, и набросил на плечи свой пиджак.

Не знаю от чего я впечатлилась сильнее, но этот жест доблестного защитника окончательно меня выбил из колеи, и я заплакала.

– Уволить этого носорога, – рявкнул Тобольский, придерживая меня за плечи. – Где тут дамская комната? Проводите нас…

– Но она… дамская, господин Тобольский.

– Отлично. Обожаю женские помещения. Веди, говорю.

И меня снова куда-то потащили, но теперь я еще спотыкалась и постоянно норовила упасть на высоких каблуках.

– Ну твою же мать! – застонал Никита и в следующее мгновение я взвизгнула, оказавшись у него на руках.

Подол задрался до пупка, мои кружевные трусики уже вряд ли могли удивить зевак, но кого это уже смущало? Что могло быть еще хуже? Уже ничего.

Вот поэтому я закрыла глаза и просто считала про себя шаги, надеясь поскорее оказаться где-нибудь за закрытыми дверями.

– Что же с тобой все через жопу получается? – проговорил Никита, когда мы все же оказались в дамской комнате, и дверь за нами закрылась.

Он посадил меня на широкую мраморную панель умывальника и встал напротив, опираясь руками по обе стороны от моих бедер.

Я пожала плечами, не в состоянии не то что ответить на его вопрос, а вообще говорить.

– Может, вы меня отпустите? – прозвучало неубедительно даже для меня.

– Нет! – а вот ответ Никиты был громким и резким. – Ты моя. И останешься моей, пока я не решу иначе.

А потом его губы оказались в паре миллиметров от моих. Я растерялась, хотя и до этого не особо была собранной.

Сближение? Сейчас? В туалете?

Ну почему Никита в половину не может быть таким романтичным как его брат?! Ведь это явно не кинотеатр и не ВИП-зал весь для нас…

Но у нас и обстоятельства были не такими, чтобы Тобольский утруждал себя ухаживаниями.

– Почему у меня не получается? – произнес Никита, еле шевеля губами.

– Что? – также тихо спросила я, чтобы оттянуть время принятия решения.

Мне казалось, если поцелуй между нами будет, то это автоматом поставит подпись, что я согласилась на большее.

– Я разучился ухаживать и обольщать девушек, – вздохнул Никита и отодвинулся от меня.

А я напряглась. Если он еще и мысли читать умеет, то мне хана.

– З-зачем вам ухаживать? Уверена, они сами к вам в постель прыгают, наплевав на жену и детей.

Тобольский хмыкнул, что-то набирая на телефоне, а когда закончил, посмотрел на меня, и этот взгляд сильно отличался от его обычных.

– В том то и дело, что прыгают. Навязываются. Требуют. А с чего бы? Я их даже не запоминаю! Все на одно лицо. Понимаешь?

Я пожала плечами, ойкнула, снова поправляя лоскуты платья и плотнее заворачиваясь в пиджак Тобольского.

– И я?

– Ты другая…

Голос Никиты понизился, он снова подошел ко мне и вклинился