исследовать четырех комнатные покои с гостиной, двумя спальнями и кабинетом. И что он при этом найдет — боюсь даже подумать…

***

Выйдя из ванной в пушистом халате и любимых тапочках с заячьими ушками, я обнаружила, что на столе в гостиной стоит чайная пара, чайник и небольшое двухъярусное блюдо с пирожными внизу и фруктами наверху. Видимо сладкоежки во дворце попадаются чаще, чем любительницы фруктов. Иначе на большом нижнем блюде лежали бы фрукты, а не корзиночки, эклеры и еще что-то, выглядевшее обалденно вкусным.

— Ого, откуда у нас это?

— Принесли слуги, — мне ответила Вера.

— Сказали, что в качестве приветственного жеста от Императрицы Елизаветы, — негромко добавила мадам Этикет привлекая мое внимание к этому знаку расположения от императрицы.

— Ну что ж, — я потерла руки, предвкушая небольшую вкусную паузу, и решила, что уж пару пироженок точно попробую.

— Ваша светлость, — Эльджебетта Лисовски укоризненно на меня посмотрела. — Пить чай в халате? Нарушение этикета.

— Возможно, но сейчас меня все равно никто не видит. А переодеться к приему у императора или к обеду, или к тому и другому я еще успею.

Вера аккуратно наливает чай в тонкостенную фарфоровою кружечку. Одуряющий запах фруктового чая распространяется на всю комнату. Похоже помощники императрицы изучили мои вкусы. Сомневаюсь, что она сама уточняла, какой именно чай я люблю.

Как хорошо, что эклерчики такие маленькие! Прями на один укус! Положив в рот один, политый белой глазурью, я закрыла глаза смакуя вкус.

Мммм, здорово-то как!

Взяв кружечку с чаем, решила попробовать напиток, как вдруг появившийся из ниоткуда Фредо выбил кружку у меня из рук.

— Фредо, негодник!

Мадам Этикет и Вера ринулись ловить кота, который быстро нырнул в спальню и спрятался под широченную кровать. На ней мы можем втроем спать и друг другу не помешаем, а уж вытащить из-под нее кота, который этого не хочет…

Но вытаскивание кота меня сейчас мало волновало. Я смотрела на свою руку. Фамильный перстень светился ярким желтым цветом. Фиолетовый камень светился желтым! А это означало только одно: я избежала проблем, а кто-то их приобрел…

Мама надела мне фамильное кольцо на палец перед самым своим отъездом. Как чувствовала…

На кольцо попал пролитый чай, теперь капая мне на колени… Рхаш!!! Только что кто-то пытался меня отравить!

Вера подскочила ко мне с полотенцем.

— Ваша светлость! Сейчас мы все вытрем!

— Не надо. Попроси лучше срочно зайти в мои покои мессира Олвидо.

Вера смотрит на меня хлопая глазами, а я … Как со стороны слышу свой спокойный, просто нереально спокойный голос… Не знала, что я так могу…

— Живо! Меня пытались отравить…

— Но ваша светлость, вы же не одеты… — Мадам Этикет вмешалась, когда Вера рванула к двери.

Действительно… Не одета. Главное, что жива.

— Мадам Лисовски проследите, чтобы никто посторонний в комнату не заходил, ни слуги, ни посланники, никто. А я — переодеваться.

Выйдя в спальню, я закрыла дверь и подошла к шкафу.

А что я тут делаю? Ах, да. Мне же надо одеться.

Уперевшись лбом в холодное зеркало, я немного постояла, приходя в себя. Уши заложило, звуки отключились как будто я нахожусь в безвременье, где нет никого и ничего… Отец говорил, что так бывает, но не помню при каких условия…

Состояние полного ступора мне не понравилось. Чтобы его разрушить, я резко открыла шкаф и достала первое попавшееся платье. Изумрудно-зеленое, расшитое золотистыми цветами.

Положив платье на постель и кинув рядом халат, я громко произнесла:

— Спасибо, Фредо!

Кот тут же выбрался из-под кровати, плюхнулся на голые колени, поскольку кроме нижнего белья на мне ничего не было, и громко замурчал.

Тепло… На душе становилось тепло. Ощущение того, что мне дали по голове чем-то тяжелым, начало понемногу отступать. Желание разреветься — тоже.

Аккуратно ссадив кота на кровать, где он тут же свернулся калачиком, я спокойно одела платье. Благо оно было под пояс и без кучи застежек. Наверное, именно поэтому мое подсознание его и выбрало.

Поплакать я смогу и вечером, когда останусь одна. Ну как одна, с котом, а пока мне очень, ну просто очень хочется узнать: чем именно меня собирались отравить, и какая недалекая личность на это решилась?

Фамильное кольцо засияло темно-фиолетовым цветом, магия мглы во мне шевельнулась и довольно потянулась как кошка. Ей тоже было интересно узнать имя этого смертника. Похоже, мы с ней найдем общий язык…

***

После того как я вышла из комы после пробуждения магии, я несколько раз, используя упражнения из учебника, пыталась ее почувствовать. Не контролировать, нет! До контроля магии мне еще как по морю до империи Цинь пешком! Но вот хотя бы почувствовать… Где она у меня спряталась? В голове? В животе? В левой пятке?

В учебниках прописывалось, что в соответствии с характером мага, направлением и количеством видов магии, она могла концентрироваться в любом месте организма и даже менять свое местоположение, если у мага дополнительно раскрывались или наоборот выгорали виды магии.

Например, у одного огненного мага при первичной концентрации в правой руке, магия переехала в район груди после добавления магии воды. Причем случаи, когда магия пробуждалась после каких-то стрессовых ситуаций: похищений, попытки убийства, потери близких, описывались в учебниках чаще, чем после стандартных вариантов: бракосочетание и консумация брака, ритуал рода. Так что мой случай для описания в учебнике вполне подходил. Что-то же со мной случилось. То самое, о чем вспоминать категорически не хотелось. И оно наверняка было стрессовым. Иначе с чего еще мой дух решил прогуляться по окрестностям?

Хотя прогулка была познавательной. Да и знакомство с Ветром — тоже… А уж сколько всего интересного я услышала и увидела… Так, не отвлекаемся!

Главное было не это. Главное было то, что идти на контакт магия мглы не хотела, в отличии от магии воздуха. Да я даже отголоски магии земли мамы-дриады в саду чувствовала лучше, чем мглу! А тут…

А тут мгла не просто откликнулась, она со мной … согласилась? Да, именно так. Согласилась.

Правда понять где у меня максимальная концентрация я не смогла, но с этим я разберусь позже. Мне сейчас еще показания давать…

Потому, что мы с мглой были уверены, что прощать этого нельзя. Прощать своих врагов — это, конечно, благородно, но при этом хотелось бы, чтобы и им было, что прощать нам.

А моя смерть — это еще и открытые границы для йотунгов. И гибель людей, мирных людей, которые просто живут и работают в моем герцогстве. Убивать меня