в пару и танцевали всю ночь. Мужчина двигался легко, хорошо чувствовал музыку… и чувствовал партнершу, а она его — их будто связала невидимая нить. Эсме почти летала в его руках, забыв о своих горестях, да и обо всем на свете — только музыка, только танец, только этот мужчина…

Ночь уходила, и на небе появилась звезда, которую Эсме теперь считала своей. Танцы закончились. Говард проводил девушку до дома, и они договорились встретится вечером. Вечер наступил, потом следующий, и еще один… И, наступления этих вечеров Эсме ждала с нетерпеньем и странным трепетом…

Мужчина, очаровавший Жасмин, был не особо красив — высокого роста, но слишком худой и бледный, из — за перенесенной болезни. И был старше Эсме. Но, он был джентльменом, не похожим на местных парней: всегда вежлив и галантен, одет дорого, и со вкусом (мужчина носил исключительно строгие костюмы); не скупился в деньгах, и увлекательно рассказывал о местах, где он бывал, путешествуя по миру. Жасмин не была в чужих краях — кроме пустыни, о которой ей не хотелось вспоминать — и очень любила, как и раньше, в детстве, слушать истории. Про пустыню и сферу она, конечно, никому — и Говарду — не говорила.

В один из вечеров, проводив Эсме до калитки, Говард поцеловал девушку. Когда это произошло, ее тело словно пронзил незнакомый сладостный ток, охватил трепет и непонятное, жаркое желание. Желание продолжения поцелуя. Мужчина отстранился, и Эсме, почти бессознательно, обвила шею Говарда руками, и сама захватила жадным ртом его губы…

Поцелуй прервался, мужчина погладил Эсме по волосам, и тихо и нежно что — то сказал, на незнакомом языке — одно или два слова…

А затем спросил уже на местном:

— Пойдем ко мне?

Он знал, что Эсме живет с тетей, и мужчин приглашать не может.

Девушке очень хотелось уйти с Говардом, но она колебалось, зная, что так поступать нельзя, неправильно… Мужчина не настаивал — сказал "увидимся завтра", поцеловал девушку на прощанье, и ушел, оставив ее в блаженстве и смятении.

Они стали встречаться и днем — Говард приходил к дому Жасмин, и ждал, когда она выйдет. Красиво ухаживать за девушкой в их землях, с небольшими городками и селами, было сложно, но мужчина пытался.

Он никогда не приходил на свидание с пустыми руками: дарил Жасмин цветы, которые неизвестно где брал — таких в местных садах не росло; заказывал для нее изысканные, вкусные, и безумно дорогие, угощения, которые ему привозили из других мест специальным экипажем… Украшения и духи Говард тоже дарил, и тоже не покупал их в местной лавке — брал где — то в другом месте.

Говард путешествовал вместе с караваном, но подхватил лихорадку и остался в городке. Теперь он поправился, и ждал оказии, что бы продолжить путь. Оказывается, он уже бывал в их городе, и был тем самым иностранцем, которому девушка носила булочки, и который заказал ее танец. Тогда станцевать она не смогла, теперь же делала это каждый вечер, только для него, и с удовольствием.

Вначале, Эсме танцевала то, что и обычно, и чувствовала, как Говарду нравятся и ее танцы, и она сама. Но однажды, она — вернее, ее тело, а еще вернее, пробудившаяся вдруг Эсмина — исполнила неизвестной ей самой, древний, завораживающий и страстный танец — тот, что Жасмин танцевала в пустыня. И девушка уже знала, что это и есть Танец Феникса. Говард его прервал, сказав что прежние танцы лучше, и пусть Жасмин танцует их. Чем Эсме огорчил — ей хотелось продолжать именно этот.

И конечно, влюбленные целовались, страстно и подолгу. И Эсме решилась — отправилась с Говардом в дом который мужчина снял, съехав из гостиницы, что бы девушка не стеснялась приходить к нему. После проведенной вместе ночи Жасмин осталась с Говардом, переехав к нему.

Тетушка не одобрила отношений Жасмин с чужаком — никто о нем ничего не знал, и он мог быть женат, или, вообще злодей и преступник. Но, если бы Говард сделал девушке предложение, и остался бы с ней в городе, на его неизвестность можно было бы закрыть глаза. Но, мужчина не делал ни того ни другого. Из — за этих отношений Жасмин получила осуждение горожан — на нее теперь смотрели, как на легкодоступную женщину…

Отношения влюбленных не были безоблачными — Эсме заметила, что Говард скрывает какаю — то тайну. Иногда он грустил и замыкался, без всякой причины, а в его глазах Жасмин замечала тоску. О себе он почти ничего не рассказывал, что тоже огорчало девушку. Эсме даже не знала, откуда Говард родом.

— Издалека! — туманно отвечал он на ее расспросы.

Не говорил он, и какой обладает магией. Возможно, и никакой, по крайней мере, свои способности он никак не проявлял. Но, она ведь тоже не все рассказала любимому…

Любил ли ее Говард? Наверное. В минуты страсти он говорил на незнакомом девушке языке, и говорил, без сомнения, о любви. Эсме казалось, что она уже слышала эти речи, вызывавшие смутные воспоминания…

Однажды она спросила, что означали слова, которые Говард произнес после их первого поцелуя, и потом повторял довольно часто.

— Моя Звезда! — ответил мужчина, чем привел Жасмин в смятение. Она помнила рассказ Кей, и помнила, что именно так называл Иниго свою возлюбленную. Но, она всегда знала, что тетушка не могла слышать, о чем разговаривали те, жившие в древние времена, влюбленные. И Эсмина вряд ли посвящала служанку, чьими потомками были тетушки Эсме, в интимные подробности своих отношений. Видимо, это выражение распространено в тех землях, где и происходили давние трагические события. Значит, Говард оттуда родом, или просто долго там жил — вот и все.

Не смотря на загадочность Говарда, и скрываемые влюбленными тайны, Эсме была счастлива. Любовь и страсть нахлынули на девушку, и захватили, затопили ею душу. С этим мужчиной она чувствовала то, что раньше испытывала только в танце — туман сладостной, завораживающей, всепоглащающей эйфории.

Иниго так и не появился, и Эсме почти забыла про него.

Просыпаясь, как всегда, последнее время — и как это было раньше, до смерти Кей — с улыбкой, Эсме целовала любимого — на прощанье, ибо они расставались на несколько часов, которые для Жасмин были невыносимо долгими. Она бежала в пекарню, и занималась выпечкой — тетя Пэм уже не могла следить за работниками, которых они наняли, когда она совсем постарела. Затем Эсме, как обычно, как повелось со времен ее детства, разносила булочки, спеша